Никакой живности, никакого гула.

Тишина такая, что слышно, как кошки дерутся за сараем. Ощущение было такое, как будто живёшь на персональном необитаемом острове, только с бабушкой, прабабушкой и дохлой антенной на крыше.

Зато были книги.

Книги – это был портал.

Шерлок Холмс и его метод дедукции. Д’Артаньян и три мушкетёра. Беляев с его «Головой профессора Доуэля» и «Человеком-амфибией». «Остров сокровищ», «Робинзон Крузо» со своим Пятницей, «Сердца трёх» Джека Лондона – и многое другое, ещё до того, как Гарри Поттер стал мейнстримом. Хотя и у него, надо признать, была полезная “суперсила” – он мог разговаривать со змеями.

Согласитесь, полезный сегодня навык.

Я жил в них. Буквально.

Они были не хобби – а способ дышать.

Пока одноклассники мечтали о плеере или о новой Яве, я мечтал стать кем-то из тех, кого читал.

Меня никто не заставлял читать. Мне самому хотелось. Это началось где-то с пяти лет. Не могу сказать, что я проглатывал книги, как из пулемёта – нет. Некоторые растягивались на месяцы. Но мне всегда хотелось вникнуть в суть. Понять мотивы героев. Примерить их на себя, пережить вместе с ними. Страдать так же, как страдали они. Эмпатично прожить их страх, боль, выбор.

Не просто знать, чем всё закончится – а ощутить, почему всё началось.

Наверное, поэтому я далеко не каждую книгу мог осилить. Особенно – русскую классику.

И как бы парадоксально это ни звучало, уроки литературы в школе были самыми нелюбимыми.

Я бы даже сказал – я их искренне ненавидел.

На мой взгляд, нельзя насильно заставить что-то читать. Человек должен сам к этому прийти. Или не прийти вовсе. Но точно не писать потом шаблонные, общепринятые изложения о том, “что хотел сказать автор” – не чтобы понять, а чтобы угадать правильный ответ и получить баллы на ЕГЭ.

Может, если бы нас учили чувствовать, а не угадывать требования экзаменаторов, мы бы хоть одну книгу действительно поняли.

И ладно бы – мы хотя бы писали про классиков.

Пусть и не доросли тогда до них, чтобы понять всю глубину. Это уже потом, лет после тридцати, начинаешь что-то осознавать. Когда сам чуть-чуть пострадал. Когда потерял. Когда прожил.

Тем не менее…

Страшно представить, если лет через 50-100 детей будут заставлять писать сочинения на тему:

“Почему цвет настроения синий, а не зелёный или жёлтый – в песне одного заслуженного певца болгарского происхождения.”

Вот вам сейчас, может, и смешно.

А мне – грустно.

Потому что даже сегодня городских школьников водят на экскурсии, чтобы посмотреть на курицу в аквариуме и рассмотреть её яйца под лупой.

Вы там совсем головой тронулись со своей цивилизацией.

Это у обычного ребёнка из деревни – каждый день и бесплатно: куры, кошечки, собачки, ёжики, нутрии…

У кого – кролики.

Если бы они увидели корову вживую, они бы точно решили, что это что-то не с этой планеты.

У меня были знакомые…

Да и чего уж там – вся любовь моей прежней жизни. Она могла прочитать за год столько, сколько я, может, не осилил за всю жизнь.

Но толку от этого было мало.

Было ощущение, что она читала ради самого процесса. Словно строчила по диагонали, лишь бы добраться до последней страницы, в каком-то безумном марафоне.

Но при этом – внутри ничего не менялось. Как будто отсутствие эмпатии полностью аннулировало весь смысл чтения.

Навигатор тихо произнёс:

– Вы приехали.

Пассажир встрепенулся, будто вынырнул из забытого сна.

Не сказал ни «спасибо», ни «до свидания».

Просто вышел.

Как будто и не было его вовсе.

Так же молча ушёл из моей жизни, как и появился: без приветствия, без лица, просто тень, перенесённая из одной точки маршрута в другую.