Солана: в поисках Маны Денис Андреев

Чудеса – там, где в них верят…

Дени Дидро

На окраине старого городка, за густой листвой вековых деревьев, скрывалось неприметное здание детского приюта, который носил гордое название «Дом Надежд»

Три этажа его обветшалого фасада, потемневшего от времени и дождей, придавали ему весьма унылый вид. А кованая ограда с высокими, угрожающе острыми пиками, словно страж, охраняла его владения от сурового мира, из которого сюда попадали несчастные дети.

За этой оградой, в саду, поросшем буйными цветами и непокорными кустами роз, неторопливо ковырялся угрюмый садовник Блейз. Его руки, грубые и мозолистые, уверенно орудовали секатором, обрезая строптивые побеги. На его лице, загорелом от солнца и ветра, царило выражение задумчивой печали, будто он размышлял о чём-то глубоко личном, что скрывалось за завесой времени. Блейз был не стар и не молод. Он был одинок.

Блейз был обитателем этого дома с момента его основания, ещё до того, как в нём появились дети-сироты. Он начал работу здесь при графе Вустерсе, когда тот, будучи влюблённым и счастливым, построил это имение для своей супруги, леди Элизабет. Блейз помнил, как граф с восторгом показывал ему планы дома, мечтая о шумных пирах и смехе детей, которые будут бегать по просторным комнатам.

Но судьба, словно коварная ведьма, сыграла с ним злую шутку. Леди Элизабет, юная и прекрасная, как весенняя роза, ушла из жизни, оставив графа в одиночестве с грузом невысказанных слов и горькой тоски. Блейз был рядом, видел его боль и разделял его горе.

В конце концов, основав в имении детский приют, граф отправился в экспедицию в далекую Африку, где и сгинул без вести в бескрайних диких просторах. Имение, а вместе с ним и Блейз, достались по наследству дальней родственнице графа – мисс Брентон. Она была вдовой и ненавидела детей.

Но эта история не о садовнике Блейзе или графе Вустерсе. И уж точно не о мисс Брентон. Эта история о Солане. Маленькой девочке-сироте, которая всю свою сознательную и несознательную жизнь провела здесь, в приюте «Дом Надежд».

*

Коридор приюта был окутан полумраком, лишь тусклый свет пасмурного дня просачивался сквозь запылённые окна. В воздухе витала атмосфера безысходности и тоски, словно сами стены впитали в себя горе и отчаяние детей, обитающих здесь.

Солана прижалась лбом к холодному стеклу, её тонкие плечи содрогались от рыданий. Слёзы отчаяния текли по её щекам, оставляя мокрые следы на изношенном фартуке. В её сердце царила пустота, глубокая и безысходная, словно бездонная пропасть. Душа тосковала по родительской ласке, которой она никогда не знала, и каждый её вздох был пропитан болью и одиночеством.

Солана вновь посмотрела на серебряный медальон, лежащий на подоконнике. Его открытая крышка, словно раненое сердце, отражала пустоту, царившую в её душе. На медальоне не было ни инициалов, ни какого-либо изображения – только холодный блеск металла, который, казалось, отражал бездну её одиночества. Горькая слеза, бессильная бороться с тоской, скатилась по её щеке и упала вглубь медальона. В его холодном отражении Солана увидела своё лицо, искажённое болью.

– Почему этот мир так жесток ко мне? – прошептала девочка, голос её дрожал от сдавленного отчаяния.

С резким щелчком Солана захлопнула крышку медальона, словно пытаясь запереть свою боль внутри. Быстрыми движениями вытерла слёзы рукавом, скрывая свою уязвимость от мира.

– Вот она, воровка! – пронзительный крик разорвал тишину коридора, заставив Солану резко обернуться. Сердце её заколотилось, словно испуганная птичка.

В нескольких шагах от неё выстроились три знакомые фигуры: Дылда с колючим взглядом и взлохмаченной шевелюрой, Толстушка, сжимающая в руке ткацкие ножницы, и Красотка, чья злорадная ухмылка не сулила ничего хорошего.

– Верни вещицу, – прошипела Красотка, – и мы не будем тебя долго мучить. Ведь сегодня твой день рождения, – продолжила она с издевкой, её глаза сверкнули злорадством, а губы растянулись в ехидной усмешке.

Презрительный хохот её подруг, словно ледяной ветер, пронзил Солану. Красотка протянула руку, ожидая покорности.

– Я не воровка, – возразила Солана, её голос дрожал, но решимость была тверда. – Это мой медальон.

Красотка ухмыльнулась, ей явно нравилось это противостояние. В её глазах заплясали азарт и жестокость. Толстушка протянула ей ножницы.

– Я нашла его на полу, и значит, он стал моим, – прохрипела Красотка прямо в лицо Солане. – И значит, ты у меня его украла. Ещё никто не смел красть мои вещи!

Толстушка и Дылда шагнули к Солане.

– Воровка! – прорычала Толстушка.

– Верни медальон! – рявкнула Дылда.

*

Приют «Дом Надежд» был местом, где надежда умирала медленно, оставляя после себя лишь пепел безысходности. Юные души, отвергнутые и потерянные в этом мире, бились здесь в безнадежном тихом отчаянии.

Но среди этой безвольной массы выделялась троица, которую все знали под грозным именем «Крези Герлз».

Эти три юных создания обрели друг друга в этом холодном и бездушном месте. Они поклялись на крови, что будут верны друг другу до конца своих дней, невзирая на любые испытания. Их сплоченность была поистине пугающей, а преданность – безусловной.

Они высмеивали других воспитанников, издевались над слабыми и хвастались своими «подвигами» наслаждаясь безнаказанностью. Насилие стало для них способом самоутверждения, а страх – инструментом контроля. Их жертвами становились все, кто не входил в их узкий круг: застенчивые мальчики, мечтательные девочки, те, кто не мог дать отпор.

«Дом Надежд» превратился для них в арену жестокой игры, где они играли роль тиранов. Никто не осмеливался перечить им, боясь разделить судьбу тех несчастных, кто уже пал жертвой грозной троицы. Их власть была абсолютной, и никто не смел противостоять их беспощадной жестокости.

*

Солана никогда не знала своих родителей. Её нашли еще совсем крошкой у дверей приюта, сжимающей в ручонках этот самый медальон. Солана берегла медальон как зеницу ока. Она никогда не снимала его, даже во время сна. В тихие часы, когда все спали, Солана тихонько доставала его из-под платья и проводила пальцами по его гладкой поверхности.

Медальон будто хранил в себе какую-то тайну, ключ к прошлому, к тайне её матери.

Иногда Солана представляла себе свою мать – красивую, с длинными темными волосами и добрыми глазами. Она видела себя рядом с ней. Но эти видения были лишь мимолётной вспышкой, словно искра в её воображении.

Солана надеялась и верила, что мать не бросила её. И что медальон – это не просто украшение. Это символ любви, обещание, которое мать дала ей. И Солана была готова бороться за него. Она знала, что этот медальон – единственное, что осталось от её матери, и она не отдаст его никому.

– Нет, – решительно ответила Солана, подбородок её поднялся, а глаза блестели решимостью. Оттолкнув Красотку, Солана бросилась прочь.

Толстушка молча рванула за ней.

– Держи ее! – крикнула Дылда, её тонкий злой голос словно резал воздух.

– Не уйдёт, – поспешила за подругами Красотка, её глаза сверкнули злорадством. – Устроим ей тёмную!

Солана мчалась по коридору, и с каждым шагом отчаяние всё сильнее сжимало её сердце. Она искала спасения и, заметив дверь, бросилась к ней. Но дверь оказалась запертой. Хулиганки приближались, их тяжёлые шаги эхом разносились по коридору, напоминая зловещий марш.

Солана рванула дальше, к следующей двери. Она уже буквально чувствовала дыхание Толстушки у себя на шее. В отчаянии Солана толкнула дверь. Она распахнулась, открывая перед ней маленькую кладовку, где были швабры, вёдра и старые тряпки.

Но тут Толстушка настигла её. С силой толкнув Солану в спину, она ворвалась в кладовку. Солана споткнулась и рухнула на пол лицом вниз.

Толстушка довольно ухмыльнулась, глядя на упавшую Солану. За ней, словно испуганная кошка, влетела Дылда. Последней появилась Красотка, её глаза сверкали зловещим огнём, а в руках она сжимала острые ножницы, которые клацали, подобно хищным челюстям.

– Держите её крепче! – приказала Красотка. Дылда и Толстушка бросились к Солане, схватили её за руки и прижали к полу. Красотка подняла с пола серебряный медальон, выпавший из рук Соланы, и уселась ей на спину, крепко схватив за волосы.

Солана зажмурилась, чувствуя, как лезвие ножницы скользит по её щеке. Страх, холодный и сжимающий, охватил её. Она хотела кричать, бороться, но тело будто окаменело от ужаса.

– Перечить нам вздумала? Сейчас мы поправим тебе прическу, – прошипела змеей Красотка.

– Кромсай! – с остервенением взвизгнула Дылда, торопливо подбадривая подругу.

В комнате, пропитанной запахом затхлых тряпок и мыльного раствора, послышался зловещий скрежет ножниц. Длинные, шелковистые волосы Соланы упали на пол. Толстушка и Дылда злорадно расхохотались. Обычно холодный огонек в глазах Красотки сменился чем-то зловещим. Недобрая улыбка превратилась в нечто пугающее и тревожное.

В этот момент в кладовку ворвался Элвин, один из самых уважаемых мальчиков приюта.

– Оставьте её в покое!

Элвин был крепкий, статный юноша двенадцати лет. Обычно весёлый и жизнерадостный, сейчас он был напряжён, и каждое его движение выдавало гнев.

Красотка медленно поднялась на ноги и обернулась к нему.

– Здесь всё происходит по справедливости, – Красотка угрожающе направила ножницы в его сторону. – Не лезь не в своё дело, Элвин.