Далее все происходило, как в кинематографическом шедевре Хичкока: дверь моего номера открылась.

Воскресший в голове огонек тревоги, лавинообразно перешел в стадию предупреждения о надвигающемся катаклизме, и мощными толчками стал гонять кровь по артериям. Но этому пройдохе все было нипочем, он запросто шагнул вовнутрь.

Я не мог с точностью зафиксировать то, как долго простоял в раздумьях – может несколько секунд, а может и несколько минут, но эхо гулких ударов сердца еще отдавало в ушах, когда я, чтобы не привлекать к себе внимание, спустился в бар. В сумрачном углу я плюхнулся на стул и на немой вопрос бармена качнул головой. Спустя мгновение передо мной стоял бокал с универсальным снадобьем.

Я пригубил, а затем сделал и более щедрый глоток.

То, что входить следом за Советником было не разумно, я понял сразу. И не из-за чувства обиды, что не получил приглашения поприсутствовать на рандеву в моем собственном номере, а из элементарного чувства самосохранения – за редким исключением, я никогда не посещаю тех мест, куда меня не звали. Следующая мысль показалась мне здравой, и я подошел к телефону у стойки бара.

Когда минуло более десятка длинных гудков, я положил трубку – видимо участники нежданного совещания уже покинули мой номер.

Я рассчитался и спустился к портье.

Увидев меня, он задрал свой необъятный нос, с демонстративной готовностью услужить:

– Мсье?

– Скажите, меня никто не спрашивал?

– Н-нет, мсье!

Мне показалось, что он чувствует себя не в своей тарелке.

– Хм.… Будьте любезны, мой ключ от номера!

Нос озабоченно шевельнулся, портье выдвинул из-под стойки планшет с ключами и извлек из ячейки мой ключ с брелком отеля.

У лифта я обернулся. Портье держал трубку у уха, прикрыв микрофон ладонью, и судя по напущенной на себя таинственности, что-то кому-то докладывал. Положив трубку, он бросил взгляд в мою сторону. Увидев меня, он вздрогнул так, будто я в него выстрелил.

Когда я подходил к своему номеру, соседняя дверь распахнулась, и из нее вышел высокий мужчина.

Я неосознанно кивнул ему, но этот тип лишь мазнул по мне безразличным взглядом и степенно пошагал прочь, словно меня здесь и не было. Это был латиноамериканец из загадочной троицы, тот самый Мигель.

Проводив его взглядом, я провернул ключ в замке и остановился на пороге.

По гостиной разливался мягкий свет. Как я и ожидал – ни Советника, ни кого другого нигде не было видно. Но атмосфера в номере казалась наэлектризованной так, что того и гляди, что из под люстры шипящим треском полоснет молния.

Двери в туалет и ванную комнату были плотно притворены, а вот дверь в спальню была полуоткрыта. Предельно собравшись, я старался ступать как можно мягче, а перед дверью замер.

Тишина. Я вошел.

В проходе слева от кровати валялась выпотрошенная коробка с архивом прадеда, повсюду были разбросаны документы, письма и фотографии.

Советник сидел у стены, бесцеремонно облокотившись на мою кровать, и удивленно смотрел на меня. Склонив голову с безукоризненным пробором, он скривил губы в какой-то брезгливой улыбке. Можно подумать, что это я нанес ему нежданный визит в его спальню. Но он не разделял моего негодования, а все пялился на меня немигающим взором. Чуть вздернутые брови на побледневшем лице слились в одну сплошную линию, словно Советник пытался одним взглядом телепортировать меня куда-то в недосягаемые дали.

– Ну, вот что! …

Я кашлянул и решительно шагнул вперед, но на этом шаге моя решительность и закончилась. То беспокойство, что все это время стремительно накапливалось во мне, разверзлось вдруг холодом – левой рукой Советник держал рукоять ножа.