Дружный топот переместился в спальню

Я разомкнул одно веко и увидел спины, исчезающие в дверях спальни. Второй глаз помог увидеть всю неприглядную картину.

В этот тихий парижский день несколько человек решили попрощаться с жизнью, и все решили сделать это почему-то именно в моем номере – у моих ног лежал кулем мужчина с красной точкой во лбу.

У входной двери, склонив голову на грудь, сидел у стены еще один. Чьи-то ноги торчали из ванной. Все, кто остался жив, находились в спальне – во всяком случае, оттуда еще доносились голоса.

Не знаю, кого как, но меня частенько посещает откровение, что в голове имеется какой-то вспомогательный генератор, в ответственный момент запускающийся без помощи моториста. Вот и сейчас, в напрочь разбитой голове, среди звенящей пустоты, появилась одна, но вполне осязаемая мысль. Поскольку других не было, я стиснул зубы, оттолкнулся что было сил от кресла и бросился к выходу.

Хлопнув за собой дверь, я побежал, хотя вполне возможно, что со стороны это выглядело несколько иначе. Нет, бежать я пытался изо всех сил, но каждый шаг давался мне с невероятным трудом, и лишь чудо помогало моему телу, шарахаясь из стороны в сторону, удерживаться в створе коридора.

К моему счастью, желающих меня преследовать не нашлось, потому что любой карапуз из детсадовской группы сейчас был бы намного проворнее и быстрее меня.

Воспользоваться лифтом я не мог, потому что не знал – кто и что ждет меня внизу, а оказавшись у лестничного пролета, я ни секунды не раздумывая, бросился по лестнице вверх. Благо, что время было обеденное, коридор этажом выше тоже был пуст.

Дверь в комнату с табличкой «Бельевая» была не заперта. Я шмыгнул вовнутрь – мне необходимо было выждать некоторое время, в этом я видел единственный выход из ситуации.

Спустя полчаса, пошатываясь, как донор после рекордной сдачи крови, я спустился к портье. У меня оставался лишь один путь, чтобы был обезопасить свое пребывание в Париже хотя бы на ближайшие сутки.

– Мсье?! У Вас такой вид…

– Простите, но я бы хотел от Вас позвонить.

– У Вас в номере испортился телефон?

Предупредительная манера портье стала досаждать мне. Видимо это как-то отразилось в моем взгляде, потому что телефон мгновенно взлетел на стойку.

– Как позвонить в полицию?

– С мсье что-то все-таки случилось?

– Если Вы сейчас же не поможете мне соединиться с полицией, тогда уж точно что-нибудь случится!

Портье, шевеля своим хоботообразным носом, с обиженной миной положил предо мной телефонную книгу.

* * *

– Референт, на связи Аспирант!

– Слушаю Вас…

– Попытка изъятия Спрута из Лаборатории! Спрут цел, генеральная уборка по третьему варианту произведена, были разбиты четыре пробирки. Осколки вывезены. Помещение полностью дезактивировано, опасности заражения нет.

– Спрут?

– Спрут в Лаборатории, все под контролем.

* * *

– Какой номер?

Комиссар смотрел на меня с едва скрываемым нетерпением.

– Да вот, следующая дверь.

Комиссар знаком приказал мне остановиться, и таким же безмолвным знаком отправил двух прибывших с ним полицейских в концы коридора. Еще двое заняли пост по обе стороны двери в номер.

Мрачный комиссар подождал, когда подошла другая, не менее мрачная, личность в штатском с саквояжем в руке, и рявкнул:

– Открывайте, Перрен!

Бесцеремонным жестом выдернув из моих рук деревянную грушу с ключом, Перрен открыл дверь и пропустил в номер комиссара.

Войдя, они захлопнули дверь прямо перед моим многострадальным носом. Похоже, что и это рандеву в моем номере состоится без меня. Чего они так расхозяйничались?

Портье тоже развел руками. На его лбу выступили бисеринки пота, лицо выражало крайнюю озабоченность. Но мы недолго находились в состоянии разочарования – раздались шаги, и дверь распахнулась. На пороге стоял комиссар. Он протирал большим белым платком свои очки и исподлобья с интересом поглядывал на меня. Наконец, он водрузил очки, будто без них меня плохо различал, и требовательно указал мне на вход.