Однако в изменившихся условиях жизни российского общества церковь начинает принимать более активное участие в общественно-культурной жизни прихожан. Это проявилось в усилении проповеднической, просветительской и филантропической деятельности приходского духовенства: создавались приходские попечительские общества благотворительности, обществ народной трезвости, некоторые священники являлись гласными уездных земств, работали земскими корреспондентами, учителями церковно-приходских школ.

В пореформенный период в среде демократической интеллигенции сложился отрицательный образ сельского священника. Он нашёл своё отражение в произведениях писателей и публицистов, на полотнах художников-передвижников. В формирование отрицательного отношения к роли православной церкви в обществе и к служителям культа свой «вклад» внесла и отечественная историческая наука советского периода. В работах советских историков церковь предстаёт душителем прогресса, свободы и мысли, а священнослужители всегда обвинялись в паразитизме, своекорыстии и невежестве.

Однако многие факты, зафиксированные в церковной мемуаристике, документы епархиальных ведомств, извлеченные из архивов, свидетельствуют, что значительная часть сельского духовенства жила в нелёгких материальных условиях, вела подвижнический образ жизни, активно участвовала в общественных делах своего прихода или благочинного округа. Тем не менее, бывали и случаи «неканонического поведения» духовенства в повседневной жизни, что снижало их авторитет у верующих и отталкивало прихожан от церкви.

После архиерейского возведения в сан священник получал должность в приходе. Все приходы делились на «безокладные» и «с окладом», поэтому жалованье от казны получали немногие служители культа. Так, в Тверской епархии в 1900 г. на содержание причтов из государственного казначейства было выделено 161 762 рубля, а пользовались жалованьем из 1204 причтов только 735 причтов, причём только 174 причта имели увеличенный оклад: священники – 300 рублей, дьяконы – 150 рублей, псаломщики – 100 рублей в год.170В епархиях России незначительная часть старших священников – протоиереев получала 700—1000 руб. в год. Оклад большинства сельских священников был небольшим и составлял 80—100 руб. в год. По указанию Синода, при условии выслуги в 35 лет приходскому духовенству полагалась пенсия – 90 руб. в год.171Поэтому значительная часть сельского духовенства «кормилась» за счет приходской общины. Для содержания клира крестьянская община из своего земельного фонда выделяла от 30 до 60 десятин на причт. Эти земли отдавались клиру во владение при условии исполнения церковной службы. В 1870-1880-е гг. церковный надел постепенно превратился в фактическую собственность и переходил по наследству, стал предметом гражданских сделок. Церковные здания вместе с инвентарем и предметами культа принадлежали приходу, а не причту.

Доходы, получаемые за службу, делились между священником, дьяконом и псаломщиком в пропорции 4:2:1, поэтому большинство служителей культа жили скромно, хотя часть клира в больших сельских приходах и городах была обеспеченной. Митрополит Евлогий, выросший в семье сельского священника, вспоминая о своем детстве, писал: «Жили мы бедно, смиренно, в зависимости от людей с достатком, с влиянием. Правда, на пропитание хватало, были у нас свой скот, куры, покос… кое-какое домашнее добро. Но всякий лишний расход оборачивался сущей бедой».172

О хозяйственных заботах сельского священника свидетельствует и И.С. Белюстин, который после окончания семинарии, чтобы получить место священника в селе Васисино Калязинского уезда Тверской губернии, женился на дочери сельского священника. Впоследствии он учился в духовной академии, писал статьи в церковные журналы, но по службе не продвинулся, так как критиковал благочинного и епархиальное начальство. И.С. Белюстин происходил из семьи городского священника, и для него было непривычно заниматься сельскохозяйственным трудом на девяти церковных десятинах. Он пытался сдать свой надел в аренду, но желающих платить за «поповские пески» не нашлось, а обрабатывать его участок крестьяне не соглашались даже за 300 рублей в сезон. Пришлось прибегнуть к традиционным крестьянским помочам. «Эта пытка, – пишет священник, – длилась три года. Помощники собирались из разных деревень и главным образом для того, чтобы попьянствовать за поповский счет. Несмотря на договор и добровольное согласие, приходилось уговаривать каждую бабу – каждый считал нужным поломаться. Работали плохо и лишь под надзором. После трёх лет пришлось забросить надел».