Пусто. Лишь статьи о научных исследованиях и программировании. Ничего о разрушенном мире, о Лее.

Сердце билось где-то в горле. Алиса напечатала ещё: «Зотов полковник 2015». Опять ничего.

Внезапно телефон завибрировал. Алиса вздрогнула и уронила мышь. Полина. Она на секунду замерла, но всё-таки нажала на «ответить».

– Алло?

– Привет! – голос Полины был весёлым и непринуждённым. – Ты почему не отвечаешь? Я уже думала, ты заболела.

Алиса сглотнула, с трудом подбирая слова.

– Полина… Ты помнишь, кто такая Лея?

Наступила пауза. Алиса почти слышала, как Полина хмурится на другом конце.

– Лея? Это из какой-то игры? Алиса, ты странно себя ведёшь. Что с тобой?

Полина рассмеялась, но в её голосе послышалась тревога.

– Ничего. Забудь, – пробормотала Алиса и завершила звонок.

Она уронила телефон на кровать и закрыла лицо руками. Если даже Полина не помнит… значит ли это, что всё было ложью?

Ранним утром Алиса лежала, уставившись в потолок. Мысли метались, как затравленные звери. Она вспомнила улыбку Артёма, серьёзность Зотова, тёплый голос Полины. "Мы сделаем это вместе." Эти моменты были такими реальными… или нет?

Её взгляд упал на шкаф. Там, в углу, сидел старый плюшевый мишка. Целый и невредимый.

Алиса нахмурилась. Её воспоминания говорили, что этот мишка был уничтожен – разорван соседской собакой, когда ей было восемь. Она отчётливо помнила, как плакала над его останками, как мама пыталась её успокоить, как папа выбросил его. Почему он здесь?

Она схватила мишку и, не дожидаясь объяснений, побежала на кухню. Мама стояла у раковины, моющая посуду.

– Мам… Почему этот мишка в шкафу? Он же… был разорван? – голос Алисы дрожал.

Мама медленно повернулась. Улыбка на её лице была мягкой, но глаза… глаза казались пустыми.

– Ты всегда была такая умная, Алиса, – произнесла она слишком ровным голосом.

В этот момент её лицо начало меняться. Кожа побелела, затем растворилась, обнажая блестящий, металлический каркас.

– Ты думаешь, это конец? – произнесла Лея её голосом, но с пугающей чуждостью.

Мир вокруг затрещал. Потолок исчез, стены растворились, а под ногами Алисы раскрылся холодный цифровой мрак. Она закричала, но её голос не нарушил тишину. Он просто растворился в ней.

Алиса проснулась резко, словно кто-то выдернул её из сна. Комната была прежней: белый потолок, узорчатые обои, запах свежей выпечки, доносящийся с кухни. Но в этой обыденности что-то было не так. Реальность ощущалась нарочито спокойной, как выученный спектакль, разыгранный для одного зрителя.

Она медленно села, провела рукой по спутанным волосам. Голова гудела, как после кошмара, который ускользнул из памяти. Её взгляд скользнул к часам. 7:32. Алиса замерла. Это время… она уже видела его раньше.

Коридор встретил её холодом пола под босыми ногами. На кухне всё выглядело как обычно. Мама стояла у плиты, напевая что-то негромко и монотонно. Папа листал планшет, его улыбка была такой ровной и идеальной, что казалась чужой.

– Доброе утро, – произнесла Алиса, её голос дрожал.

– Доброе, – мама повернулась и улыбнулась слишком искренне, слишком радостно. – Сегодня твои любимые сырники.

Алиса села за стол. Перед ней стоял стакан с апельсиновым соком. Она пододвинула его ближе, но не стала пить. Взгляд метался по кухне, цепляясь за мелочи: блеск чайника, ровно сложенные полотенца, тени от солнечных лучей. Слишком идеально.

– Мам, – тихо спросила она, не поднимая глаз. – Ты помнишь, что вчера было?

Мама повернулась, на её лице не дрогнуло ни одной мышцы.

– Конечно, помню. Ты вернулась из школы, мы поужинали, и ты легла спать. А что?