Тем не менее я опять за тысячи километров от них, рядом с людьми, которые по зову долга – а Михаил от скуки и предрасположенности к авантюризму – тоже оставили свои семьи и обычные повседневные дела.

Да, наверняка нас ждут новые приключения, острые события, из которых надо выйти не только живыми, но и здоровыми, с достаточно высокой работоспособностью для последующей активной жизни, с возможностями максимально полно обеспечивать своих домочадцев материальными ценностями, прежде всего хлебом насущным.

Одно только предстоящее взятие на абордаж «Академика Маслова» чего стоит! Это ключевой момент. От того, как пойдёт на судне в течение коротких минут и секунд, зависит успешность всей операции в целом, которая в общей сложности должна занять несколько суток.

Варианты действий на «Маслове» всесторонне обсуждены, обговорены все вопросы взаимовыручки, но известно – гладко бывает только на бумаге. Как правило, какая-нибудь пертурбация да влезет. Важно только чётко, мгновенно отреагировать на неё и полностью снивелировать.

Дальше, по завершении эвакуации генерала с теплохода, опять множество неизвестных. Сценарии последующих шагов тоже вроде бы просчитаны, только, повторяю, сюрпризы иной раз такие вылезают, что и во сне не приснится.

Вот такой сумбур нет-нет да лез мне в голову, заставляя задуматься о многом.

Катер, на котором мы шли, относился к плавсредствам класса «река – море», и это словосочетание сразу многое объясняло.

Обсуждения выбора «ковчега» для передвижения по Енисею, основных характеристик, которыми он должен обладать, происходили ещё в Москве между Зуевым, Фроловым и Лошкариным. Мы с Михаилом только слушали эти разговоры, не встревая в них по причине малых знаний о предмете дискуссий. На основе всех «за» и «против» и было совершено приобретение у красноярских торговцев водным транспортом.

Предложений продажи было немало. Покупатели, перебрав несколько типов посудин, в конце концов остановились на этом «Шквале», наиболее отвечавшем выполнению поставленных задач.

Судно отличалось быстроходностью и небольшой осадкой, позволявшей идти и на мелководьях. Прочный металлический корпус. Четырнадцать метров длины. Ближе к носу – палубная надстройка, вмещавшая в себя рулевую рубку и каюту, разделённые переборкой с дверным проёмом; дверь была и в задней стенке каюты. Вся эта конструкция выглядела вполне гармонично с остальной надводной конфигурацией катера, создавая впечатление высокой надёжности.

В рубке – все приборы и механизмы управления судном. В каюте – столик, за которым свободно могли разместиться пять-шесть человек, четыре откидные койки у боковых стенок и столько же откидных сидений. Михаил, оказавшись внутри этого замкнутого помещения, прошёлся туда-сюда, огляделся, крутнулся, шмыгнул носом и окрестил его «кубриком». Это словечко сразу же вошло в обиход.

По левому борту под верхней палубой находился камбуз с газовой четырёхконфорочной плитой, холодильником, продуктовым и посудным шкафами. Рядом с ним, за тонкой перегородкой с раздвижной дверью – кладовая, где хранились основные съестные припасы. В кормовой части судна – душевая кабина, гальюн и машинное отделение.

«Шквал» стоил немалых денег. Покупку его оплатил Альберт Брониславович Темников, владелец банка «Трапезит», мой и Петра Вешина дружбан по совместному заключению в «Полярном медведе». Приятельство наше началось с того, что в своё время я защитил банкира от наезда блатных сидельцев, чем фактически спас ему жизнь.

На воле наши дружеские отношения продолжились и в значительной мере перешли в деловую сферу. Через меня и Петра состоялось знакомство финансиста с полковником Лошкариным.