Первыми учреждениями высотки были кафе-наливайка и парикмахерская. Вход у них был общий. Прямо из холла пойдёшь – попадёшь в кафе через дверь вертушку, а левая дверь, в цирюльню, была всегда открыта в холл – ей не давало закрыться вечно полное несвежей водой ведро. В кафешке сменяли друг дружку две молодые девчонки. Они с тоской глядели на улицу и улыбались даже Койту. Койт, несмотря на то, что был маленький, вызывал у них определённые надежды на обогащение, поскольку они считали, что он офицерский сынок, а, значит, наверняка при жетонах и вполне может зайти и заказать недёшёвый нынче сок или даже чашечку лате. Но даже если бы Койт и захотел сока, и мог бы его оплатить, он не в жизнь бы не сделал этого. И вот почему. В парикмахерской народ неистово избавляла от волос здоровенная немолодая тётка в замусоленном переднике. У тётки этой была объёмная причёска в завитушках. И вот эта тётка, тряся своей гривой, буквально набрасывалась на оцепеневшую в кресле жертву, и по всему объёму парикмахерской начинали лететь ошмётки волос. Иногда Койт, на минутку задержавшись у витрины, даже удивлялся, откуда берётся столько разбросанных волосяных прядей, ведь у подстригаемого тёткой человека зачастую ну никак не может быть столько волос. Будто она их специально незаметно доставала из кармана и расшвыривала по сторонам, показывая, каких усилий стоит ей работа. И ещё Койт представлял, что вот однажды, предположим, захочет он сока, зайдёт к девушке в кафе, нальёт она ему стакан, он отхлебнёт, а из глубины напитка вдруг всплывёт на поверхность волосяная прядь навроде тех, что тётка рядом разбрасывала по полу. И эту картинку Койт представлял так реалистично, что у него возникал приступ тошноты, и он спешил дальше пройти мимо дома.

После кафе-парикмахерской была дверь в подъезд с двумя глазками камер. Койт проскакивал её на всей скорости. Дальше было два больших окна. Они были всегда освещены и всегда занавешены плотными серыми горизонтальными жалюзями. Как не пытался Койт разглядеть, что там внутри, ничего не получалось. Ещё совсем недавно Койт накручивал себя, придумывая, что за этими жалюзями филиал консервного завода, и сюда местные хлысты притаскивают на утилизацию зазевавшихся беспризорников, но однажды он вдруг осознал глупость данного предположения, тем более что из этих занавешенных окон никогда не доносились чудовищные крики терзаемых жертв, ни прочие звуки, которые, по его разумению, должны были сопровождать деятельность живодёрни.

А дальше начиналась сказка. Это был магазин электроники. Совершенно очевидно, что в нынешние времена он был безнадёжно закрыт. Но за ним кто-то ухаживал. Койт так и ни разу не увидел хозяина этого волшебного мира, но судя по тому, что витрины магазина были всегда чисто вымыты, этот волшебник существовал. Самое главное, что за стеклом витрины функционировали два больших телевизора, подключённых, без вариантов, к кабельным каналам. На первом по ходу экране транслировался бесконечный новостной марафон. Сменяли друг друга дикторы, сюжеты, в основном про войну. Но звука не было, о чём там речь было непонятно, и поэтому Койту совершенно не интересно. А вот на втором экране… Койт взглянул на часы, было половина девятого. Сейчас начнётся…

И вот оно – Том и Джерри. Придурковатый кот, напоминавший всех хлыстов вместе взятых, и ловкий мелкий Джерри – это же он, Койт, ну ни дать, ни взять. Этот телевизор показывал древнючие земные мультфильмы. И наплевать, сколько веков назад их нарисовали. И звук тут был не нужен. Койт каждый раз впадал в оцепенение, глядя на экран. Оцепенение полное, гипнотическое. В эти минуты он ничего не замечал вокруг. Даже если бы к нему подошёл хлыст, он всё равно не оторвал бы взгляд от экрана, запросто променяв свою жизнь на беготню мышонка. Хорошо, что этот мультик показывали всего десять минут, а потом на экран выползали неприятной внешности дядьки, которые начинали глупо кривляться. Это кривляние было для Койта омерзительно ещё тем, что, как бы они не раскрашивали морды яркими красками, но было понятно, что это далеко не молодые люди, которые ну никак не могли так глупо себя вести. Койт рассказывал о них Косте, и Коста объяснил ему, что это клоуны, и что кривляться – это их профессия, и что люди веселятся, глядя на них, но Койту почему-то весело не было.