Что касается самого Чектауна, то это был один из старейших городов на Терра-три, а может быть и даже самый старый. Если нормальные города начинали расти из центра, расползаясь как спрут, то Чектаун, наоборот, вырос, когда разбросанные на полях заводы и фермы сливались друг с дружкой, хаотично разрастаясь без какого-либо плана. Только совсем недавно, лет двадцать назад, правительство города решило хоть как-то упорядочить застройку, проложило крест-накрест шесть проспектов, посносив напечатанные принтерами бараки и лачуги и застроив центр города красивыми домами.

Сразу за разваленным подъездом, через узкий расчищенный проезд, стояло именно одно такое из зданий, напечатанное принтером. Оно было двухэтажным, омерзительно серым, окна и двери мало того что выбиты, но даже их обломки почему-то исчезли в непонятном направлении. Скорее всего, это здание было казённым, так как у парадного входа на стене была светлая площадка от висевшей когда-то вывески. Койт пару раз из любопытства заходил внутрь, задирал голову и смотрел на сквозную дырищу с первого этажа вплоть до крыши. Самое интересное, что следов взрыва вокруг не было, как будто великан поднял с земли булыжничек размером с джип, да и пробил от скуки домишко.

За этим серым домом, опять же через переулок, стоял старый яблоневый сад. Отсюда уже были хорошо слышны проезжавшие по проспекту машины. Сад занимал гектар или чуть поболее. Почки на яблонях набухли, из них показались зелёные шильца листочков, но до цветения было ещё далековато. Времена года на Терре-три, по крайней мере на широте Чектвуна, были смазанными, нечёткими. Местная природа вообще на них не реагировала, а земная, инопланетная, воспринимал новое место произрастания порой совершенно непредсказуемо, то цветя без перерыва, то вовсе отказываясь плодоносить. Но яблоневый сад упрямо зацветал каждую террианскую весну. Койт помнил, что прошлой весной сад цвёл умопомрачительно, и в глубине его он увидел маленькие домики из которых с жужжанием вылетали их миниатюрные обитатели и кружили вокруг цветов. Он сказал об этом Косте, и тот вроде даже как обрадовался и объяснил Койту, что домики называются ульями, что живут в них насекомые пчёлы, что они жалятся больно и их лучше не беспокоить, и что осенью, похоже, они все поедят яблок. Так оно и случилось. К осени ветки деревьев клонились к земле от разноцветных плодов. Некоторые были зелёные и кислые, а некоторые красные и сладкие. Подъездные тётки и бабки с утра до заката паслись в саду, подбирая упавшие и низковисевшие яблоки, но наступала ночь, и ребята пакетами таскали в убежище те плоды, что висели на самых макушках крон. А потом Бобас приволок откуда-то пудовый мешок сахара, они наварили варенье и ели его месяца три. Но однажды ПВО Чектауна сбило шальной имперский зажигательный дрон, он рухнул в глубине сада и во мгновение ока спалил домики пасеки. Коста сказал тогда, что теперь, наверное, не видать им больше яблок, так как местные твари с цветами незнакомы и в опылители не годятся, разве что какой-нибудь шальной рой сбежал с пасеки и умудрился пережить зиму где-нибудь в развалинах. Койт прошёл сад насквозь, но пчёл не заметил.

После сада стояла высотка, которая начиналась на улице убежища, а торцом выходила уже на проспект. Этот дом был одним из тех немногих, что пытались жить на пятый год войны так, будто войны-то и не было вовсе. Честно говоря, весь Чектаун первые три года конфликта на Чёрных Холмах пыжился жить всему назло весело, богато и деловито. Да, были первые три страшных дня бомбёжек, но всё быстро расчистили и залатали, подтянули зенитки и ПВО, оборонялись и сбивали дроны с остервенением. Но накал борьбы постепенно угасал. Люди по мере приближения фронта исчезали из города. Кого-то прикопала имперская артиллерия и они расширили и без того бескрайнее кладбище, кто-то сбежал от войны в Великий Лес. Люди побогаче улизнули в Столицу, а то и вовсе на далёкие южные Дикие Острова Тёплого Океана. Коммунальные службы редели. Завалы росли. В город стекались ручейки бродяг и беспризорников. Хлысты и Государственное Управление Безопасности Республики, то бишь губры, становились злее и наглее. Но пока что ещё были очаги прежней жизни. И высотка, мимо которой проходил Койт, была одним из таких очагов.