Гадес прочистил горло, возвращая их внимание к себе. Он встретился взглядом с Исой, выражение его лица было суровым и непроницаемым.
– Иса, одно предупреждение, – сказал Гадес низким и размеренным голосом. – Я ценю твой энтузиазм, но я должен напомнить, что Леда здесь как сотрудник, а не как игрушка для твоих скучных выходных. Я ожидаю, что ты будешь относиться к ней с таким же уважением и профессионализмом, которые ты проявил бы к любому другому коллеге.
Леда неловко закашлялась, яростно заправляя волосы за уши, и быстрыми движениями закончила паковать букет.
– Тридцать евро, – смело озвучила она. Иса возмутился:
– Я насчитал двадцать пять!
– Накрутка за ленту, – Леда с весельем поджала губу. Иса тепло рассмеялся и оплатил букет.
– Хочешь знать, зачем он? – спросил он, мягко взяв цветы из рук Леды. Она выпятила вперед нижнюю губу и покивала – она хотела знать.
Иса протянул букет ей, шурша упаковкой. Концы белой атласной ленты ласкали обнаженную кожу ее предплечий.
– Я переделывать не буду, – сощурилась Леда, заерзав. Иса цокнул языком.
– Это тебе, росида, – Иса держал букет до тех пор, пока она не взяла его в руки. Он улыбнулся, открутив крышку с бутылки и сделав несколько маленьких глотков. – Кафе после работы? – предложил он невинно: Леда вскинула брови. Иса знал о ее трудном финансовом положении до первой зарплаты и имел намерение накормить ее и сегодня.
– Ты балуешься, – Леда глянула на часы.
– А ты голодаешь, – подмигнул Иса, и ее щеки вспыхнули снова, но теперь уже от стыда – ей было неприятно упоминание ее бедственного положения при Гадесе. Она зашипела.
– Ладно!
– Славно. Заберу тебя после работы, наслаждайся цветами, – Иса подмигнул напоследок и направился ко двери. Леда вздохнула, с шуршанием упаковки взяв цветы в руки – букет был чудесным. Конечно – она же сама его собирала.
До конца рабочего дня оставалось около часа, Леда направилась в подсобку, чтобы поставить свой – кто бы мог подумать – букет в вазу с водой.
Гадес наблюдал, как Леда исчезла в подсобке, сжимая в руках цветы, подаренные ей Исой. Он не мог отрицать укола ревности, который почувствовал при виде этого, и защитного инстинкта, охватившего его при мысли о том, что его с его сотрудницей просто безобидно флиртовали. Он знал, что должен что-то сказать, чтобы убедиться, что границы между профессиональным и личным остаются четкими.
Повернувшись к Исе, Гадес смерил его суровым взглядом, его фиалковые глаза предупреждающе сверкнули.
– Иса, второе предостережение, – сказал Гадес низким и размеренным голосом. – Хотя я ценю твой энтузиазм, я должен напомнить тебе, что Леда здесь как сотрудник, а не как потенциальное романтическое завоевание. Я ожидаю, что ты будешь относиться к ней с таким же уважением и профессионализмом, как и к любому другому коллеге.
Гадес сделал паузу, тщательно подбирая следующие слова.
– Кроме того, я хотел бы напомнить вам обоим, что братание между сотрудниками настоятельно не рекомендуется. Это может привести к токсичной рабочей среде и испорченным профессиональным отношениям.
Взгляд Гадеса на секунду скользнул по дверному проему подсобки, где скрылась Леда. Между бровей залегла неглубокая морщинка, когда он нахмурился.
– И еще кое-что, – добавил он с ноткой неодобрения в голосе. —Я должен настаивать на том, чтобы любые подарки или услуги, оказываемые моим сотрудникам, были сведены к разумному и профессиональному минимуму. Я не хочу, чтобы кто-то чувствовал себя под давлением или в долгу перед своими коллегами.
Гадес знал, что его слова были немного старомодными, но он не мог избавиться от чувства, что ему нужно защитить Леду, оградить ее от домогательств на рабочем месте и манипуляций, которые были слишком распространены в человеческом обществе между мужчинами и женщинами. Он упорно трудился, чтобы культивировать уважение и профессионализм в «Цветах Персефоны», и теперь не собирался упускать это из виду.