Эльмира озиралась, ища глазами брата. Вокруг сновали мальчишки в одинаковой школьной форме – каждый из них ненадолго казался ей братом, но это было не так. Отчаявшись, Эльмира направилась к дороге. Взрослые бежали к школе, кричали, плакали, их лица были измазаны кровью и грязью, смешанными со слезами. Правая нога ужасно болела, но Эльмира шла дальше. Она увидела маму Киму, бегущую к школе и что-то кричащую. Подойдя к ней ближе, Эльмира закричала: «Мама! Мама!» Кима посмотрела на неё, но даже не сразу узнала – девочка была вся в пыли и крови, лицо её было неразличимо. В глазах Кимы – ужас, отчаяние, боль. Эльмира снова крикнула: «Мама! Это я!» Наконец, Кима узнала её, обняла, прижала к себе и, зарыдав, спросила: «Где твой брат? Где твой брат?» «Я… я не знаю… я не видела его… мама, я не знаю…»

Мама отпустила Эльмиру, сказав: «Подожди здесь». В этот момент она увидела бабушку Араксию, мать Карлена (отца Эльмиры), бегущую к школе с криком: «Вай, им балес! (О, мои дети!)» Её крик, полный боли и отчаяния, смешался с общим плачем и стонами. Кима, отдав Эльмиру бабушке, побежала искать Артема. Увидев, что Эльмира еле стоит на ногах, бабушка спросила, что болит. Эльмира ответила, что правая нога. Опухшая нога оказалась зажата в сапоге, и снять его было невозможно. Бабушка опустилась на колени, попросила Эльмиру обнять её за шею и, подняв внучку на спину, понесла её домой. Сидя на бабушкиной спине, Эльмира слышала, как та громко плакала, повторяя: «Вай, Карлен! Вай, им балес! Вай, Карлен!»

Эльмира никого не видела, кроме мамы и бабушки. Вокруг царил хаос: разрушенные здания, бегущие, кричащие, плачущие люди, никто не знал, что происходит. Они приближались к дому Эльмиры, пятиэтажке, превратившейся в груду обломков. Бабушка повела Эльмиру к своему дому, одноэтажному, находящемуся в нескольких кварталах. Добирались они больше получаса. Дом бабушки и дедушки был поврежден, но не разрушен полностью. Однако входить внутрь было опасно из-за обрушившихся стен и потолков. Всё шаталось и угрожающе скрипело.

На улице бабушка нашла старое одеяло среди обломков, уложила на него Эльмиру и принялась за сапожок. Найдя где-то ножницы, она разрезала сапог, освободив опухшую, болезненную ногу. Эльмира не могла пошевелить ногой. Бабушка нашла палку, подложила её под ногу и туго перевязала, зафиксировав возможный перелом.

Увидев, что дедушка принёс маленькую Джулиету (ей было всего четыре года), Эльмира обрадовалась до слёз, бросилась к сестре и крепко обняла её, рыдая от счастья. Дедушка ушёл дальше на поиски других членов семьи. Бабушка, оставив их вдвоём, сказала, что скоро придёт дядя. У Джулиеты была рана на голове, но она не плакала. Во время землетрясения она спала с отцом, который пришел с работы. Обычно папа, возвращаясь с ночной смены, забирал Джулиету и нёс её к бабушке, но сегодня всё было иначе

Позже Джулиета рассказывала, как во время землетрясения лежала в кровати со спящим отцом. Услышав звонок бабушки, и ответив на него, она снова легла, хотя спать уже не хотелось. Глядя на спящего отца, она заметила на подоконнике красивые цветы в маленьких, похожих на ведёрки, железных горшочках. В них были голубые и жёлтые цветы. Отвернувшись от них, девочка вдруг увидела, как на отца падает большая часть мебели. Она не успела ничего сказать, как цветы тоже упали на них. Дальше Джулиета ничего не помнила. Открыв глаза, она оказалась в темноте, закричала от страха и начала сильно плакать. В этот момент дедушка Артавазд бежал к их дому. Сколько она кричала – неизвестно, но её крик и быстрые действия дедушки спасли ей жизнь. Услышав крик внучки, Артавазд обрадовался, крича: «Сейчас, балла джан! Сейчас!», пробираясь сквозь завалы и, наконец, вытащил Джулиету из-под обломков.