Слияние в Вечности Анна Богарнэ

Из великой любви

Сотворили миры,

А миры сотворили свои.

На извечный вопрос:

Кто такие есть МЫ?

Нам, увы, не ответят умы.

Анна Богарнэ

Представьте, что вы летите по Вселенной с бешеной скоростью: сквозь спиральные галактики, туманные скопления, мимо центральных солнечных звезд. Скорость замедляется, и вы уже можете рассмотреть галактику, к которой приближаетесь.

Вы видите несколько десятков планет разных размеров с различной степенью вращения, наклоном, плотностью и цветовыми оттенками. У вас нет тела: вы что-то объёмное, невероятное, мудрое! Каждой своей клеточкой вы чувствуете пространство!

Так ощущала себя и Лиа́на в своём бесплотном путешествии. Будучи большей частью себя, она не спешила становиться какой-то другой формой жизни, и, зависая в промежуточном вакууме, наблюдала, как на планетах происходят метаморфозы. Она смотрела на это так долго, что начала впадать в безразличное состояние.

Из всех небесных тел галактики больше всего её привлекала планета Ласаи́рт. Она знала её с зарождения крохотной искры, разросшейся в огненное, живое плескающееся лавой ядро, окружённое прослойкой из воды, бережно омывавшей и охлаждавшей его в моменты критически нараставшей температуры. За ней следовал слой воздуха, а затем начиналась земля, пронизанная лавовыми потоками и кое-где водными и воздушными карманами.

Потоки лавы поднимались к поверхности, образуя на ней особый пропекающий климат. Лиа́на думала: «Привычной галактической жизни здесь нет, и не будет», но планета смогла её удивить. Изменяя форму лавы в ядре, она создала растения и существ, потоками воды вытолкнув их на поверхность, где они застыли на горячем воздухе и обрели материальную форму. В этот момент Лиа́не впервые захотелось спуститься в материю.

Однажды, когда она уже уснула, и ей снились сны, частью которых она не являлась, в глубине её существа возник отчётливый импульс, исходивший от Ласаи́рта. Проснувшись, она направила намерение к центру ядра и спустила в него частичку себя. Ласкающими переливами лавы планета придала ей форму и бурным потоком воды вынесла на поверхность, где её ещё не окрепшее тело обдало удушающим жарким воздухом.

Первый вдох был болезненным. Лёжа на горячей земле, Лиа́на заходилась в плаче, пока не увидела красивое лицо с крупными, полыхающими пламенем глазами. С тех пор прошло много времени, но она помнила эти глаза, благодаря память за бесценную возможность прикасаться к искреннему взгляду её названой матери – Зара́йи.

– Лиа́на! – повышая голос, искал её названый отец – Сола́р.

Повышение голоса не являлось социальной нормой среди «ла́са», поэтому отец, которого она вынудила нарушить правила, по-своему был встревожен.

– Снова прячешься в её комнате? – вошёл он в комнату, когда-то принадлежавшую Зара́йе.

После её развоплощения здесь основательно прибрались, но она всё равно отличалась от остальных комнат встроенными в стены панелями, на которые при желании выводились мысли. Зара́йя изучала эту область, стараясь понять, как она связана с проявлением эмоций.

– Я думал, ты переросла это. К сорока годам у нашего вида просыпается чувство ответственности.

–… и чёрствости, – монотонно добавила Лиа́на.

– Сегодня состоится встреча в совете. Собирайся. Мы посетим Хара́рту, – проигнорировал он её вольность.

– Это обязательно? – сморщила она лицо, и во взгляде отца мелькнуло подобие страха, а на экранах панелей жёлто-зелёные имульсы.

– Никаких эмоций на публике, – приглушённо сказал он, косясь на то место в стене, где находилась сенсорная, отъезжающая в сторону дверь. – Собирайся.

Лиа́на не любила присутствовать на совете, но обожала Хара́рту. Здание совета находилось на берегу озера, которое до сих пор считалось среди жриц местом силы. Первые существа почитали это массивное скопление не затвердевающей на поверхности лавы, приветствуя возле него начало всех планетарных циклов, которые они, судя по записям, могли чувствовать. Шум лавовых волн и горячий воздух успокаивали Лиа́ну, обволакивая воспоминаниями о том прекрасном времени, когда названая мать была рядом.

Для неё Зара́йя была не просто опекуном: она была её учителем. Лиа́на жадно впитывала знания матери, восхищаясь её бунтарским духом. Когда она ушла, мир разрушился, и, испытывая весь спектр затягивающих состояний, Лиа́на не сразу заметила, что Сола́р находится на грани срыва.

Не прерывая участий в советах, он старался занять себя, а затем у него случился приступ. Хорошо знавшая её мать советница и глава Хара́рты – Одэ́йра пыталась защитить Сола́ра, но голосованием большинства его сослали в исправительный центр. Лиа́на жутко скучала, ожидая его возвращения, а когда он вернулся, встретилась с безразличием – отец изменился.

Однако изменения на планете начались задолго до ухода Зара́йи и исправления Сола́ра – с межгалактического совета, в котором отчаянно пытались удержаться представители Ласаи́рта, ведь «ла́са» значительно отличались от других сообществ. Свободолюбивые и чувствительные, одним своим существованием они попирали ряд иерархичных правил.

Условием советников, возглавляших тройку планет более значительного масштаба, был отказ от поверхностных проявлений – эмоций, которые по причине войн с недоразвитыми цивилизациями стали считаться признаком дурного тона. Согласившись, «ла́са» сохранили место в совете, запустив на своей планете разрушающие процессы, которые на тот момент сами до конца не осознавали.

Лиа́на воплотилась в пограничное время, когда запрет уже действовал, но «ла́са» держались хотя бы за чувствование. А затем галактические советники расформировали совет, решив развиваться самостоятельно. Так на Ласаи́рте, позабыв о причинах отказа от себя, существа вошли в цикл внутреннего раскола и ослабления связи с энергетическим ядром планеты.

Испытывая отвращение из-за необходимости подавлять эмоции, Лиа́на проводила массивный силуэт отца взглядом и отправилась в соседнюю комнату с глубокой каменной чашей. Опустившись в неё, она запрокинула голову, наслаждаясь расслаблением и размышляя о времени, когда не умела подавлять себя, попадая в неприятные ситуации, что, естественно, влияло на Сола́ра, занимавшего место в совете.

Зара́йя не раз делилась с ней опасениями: совет ужесточал рамки, создал исправительный центр в Зена́ре. Лиа́ну не пугал Зена́р: тогда её мало что могло напугать, но из любви к матери она согласилась создать видимость не отличавшую её от собратьев, и неприятности прекратились.

Контакт с водой успокоил ей кожу и снял зажим в груди, образовывавшийся там всякий раз, когда нужно было идти на совет. Сола́р не просто так водил её на собрания, обучая преемственности. Лиа́на не понимала, зачем это нужно, пока не узнала, что его вынудила Одэ́йра. Половина Хара́рты желала учиться у Сола́ра, чтобы стать «наблюдателем», чьей задачей было следить за беспристрастностью советников во время собраний, но не Лиа́на.

Выбравшись из глубокой каменной чаши, она встала перед зеркальной голографической поверхностью, поправляя быстро высохшие, струившиеся по плечам волосы цвета морской волны.

Поначалу ей совершенно не нравилась внешность гуманоидного типа, и она долго не принимала себя. Крупные тёмно-бордовые глаза на слегка вытянутом лице казались не лучшим с точки зрения симметрии решением, точёный нос – слишком заострённым, тонкие губы – не соблазнительными. К тому же, у всех «ла́са» была упругая, желтоватая кожа, которая при свете дня придавала им небольшое желтоватое свечение, а кожа Лиа́ны – переливалась оранжевыми бликами, образовывавшими иногда вокруг неё в воздухе язычки пламени. Не найдя этому объяснения, советники сделали о нём заметку в хранилище знаний, как о мутации.

Обернувшись в алтасную ткань, впитавшую остатки влаги, Лиа́на собиралась надеть эргономичный костюм для посещения Хара́рты, и ощутила сильную головную боль. Потирая виски, она инстинктивно противостояла разуму своего отца, умевшего отправлять послания мысленно.

– «Готова?» – раздался его голос у неё в голове, когда она его пропустила.

– Нужно было остаться в обучающем центре, – ворчала Лиа́на, доставая из открывшегося при помощи мысли, встроенного в стену отсека, костюм.

Когда «ла́са» взрослели, для них начинался период обучения и они покидали своих названых родителей, отправляясь в обучающий центр. Лиа́на тогда осознанно предпочла остаться с ними, и Сола́р взял на себя обязанность доставлять её на занятия.

В то время значительная часть особей уже не питала чувств к тем, кто находился у них на попечении. Возможно поэтому, они предпочитали перебираться в обучающий центр и находиться при нём. Случалось так, что после обучения они больше никогда не контактировали с теми, кто их вырастил.

Вспоминая первые уроки с наставниками, не вызывавшие в ней ничего, кроме паники, Лиа́на натянула до плеч бесформенную кожистую ткань, задержала дыхание, и та мгновенно приняла форму её тела, образовывая на ней плотный серый эргономичный костюм. Отец уже ждал её возле зависшей рядом с ним металлической летательной капсулы.

Сенсорные двери дома открылись, и она вышла на металлический мостик, созданный для более удобного перемещения на борт капсулы. Ступая по нему, она раздражалась на своё собственное отражение, опережавшее её в отблеске металла. Зеркальная копия сильного, обтянутого эргономичным костюмом тела двигалась грациозно, и ей казалось, что её немного выгнутые назад, как у кузнечика, ноги выглядят в отражении стройнее и энергичнее.