Запуская синью зрака

Проблесковый маячок.

Смолкаю – радостью своею

Могла уж надоесть приватно.

Ну, не пощу еду и соли маловато!

Презумпцию вины вменяет, видно,

Царящий на фейсбуке климат

Климакса да вспенья кошек.

Но гамма-счастие не вредно!

– Как жизнь? Ты словно светишься?

– Долги вот раздаю – свои подарки.

– И много ль дали? Поди крупицы?

– Не мало: бозонов горсть! Щедро —

Расточительностью Хиггса удивляя.

Собирала палыми листами, дождем,

Волны накатом, целым спином —

Частицами, что держат паритет

И минус с плюсом выдыхают,

Получив любовью даром,

Соцветьями мускатов:

Родителей вздох-выдохом —

Охапками сирени – только так

Они могли плескать бозоны:

Без удержу и безоглядно,

Как Вероны дети, конденсатно —

По Бозе, сумасбродно даже.

За свечение благодарю – любовью!

Теперь вот альфой исхожу,

Свою не пряча глубину,

Синь серых глаз, свою волну

И контрабанду – ультрафиоленты,

До глупости шальные ураганы,

Свой бесшабашный норов —

Сирое лукавство-лукоморье,

И мой отчаянный десант

Из винных одуванов.

Бозоньте все! Дарите всем!

Жизнь инфантильностью глуха,

Хотя вся из стихий, бывает и нема:

Не до реликтовых ей излучений!

Свои словила я в ладошку – вот

Шелестят, скребутся светлячками,

Готовы стать твоими – приручи!

Лишь на ладонь ссади и прокати!

Проста стратегия бозона —

Ключиком каморки Карла

Окно открыть, словить озона,

Иллюзию впустить и, ухватив

Бытие за лисий хвостик,

Метнуть сестрицей в атмосферу,

И, бросив на орбите лунный корсак,

За гласом Океана в космос выйти

Для сотворенья прихотью Того,

Кто решил поиграть в песочек:

В Шестиднев куличики слепить,

Пока родители плетут амуры,

Бозоны возжигая Эрос.

Издателю отдельное спасибо —

Прозрачна книжка на просвет,

Как в амбразуре солнца лист,

Как седина волны мятежной,

Как ветра поцелуй беспечна.

Удары солнцем теменные —

Поющие терновником, густые,

Будили ночью каждый час:

Гудели сирым долгом,

Сквозным моментом

Прожитого, невольного

Шаманства лугового, —

Так грустью пеленая,

Взыскуя пустоте и морю,

Босой росой стучась в песок,

Свиваясь в яшмы узелок

От нежности и страха,

Память, поддразнивая явью

Дней одиноко хладных, тая

И растворяя дрему бытия,

В раскатах прятала стихи,

Сливая образ в ретушь звука…

– Как поживаешь! Дышать могёшь?

– Да вот, не знаю: плакать иль смеяться?

– Что, так достали? Напугали?

– Представь, мои бозоны – Йорика огни,

Самоделки, незримые четьи-минеи,

Духа скорострелы, взметнулись

Каламбуром: в руки не дались,

Воздушным шаром сиганули

В рассыпную и махом осветили

Землю, бороздами протянув нити

Благодати и блаженства струи.

Дело, видно, при лучине было

И спасовали буквицы лукаво.

Быть может кто и видит счастье

Бороздою – прямой, кривой,

Глубокой, распашною – пускай!

Пусть предстает грядой и следом,

Бороною сохраняет благо, плугом

Распахивая поле жизни оратайно.

Я вижу счастье радужным бозоном,

Безудержным потоком, шалопаем,

Искристым бузотером и фавором —

Иначе не могу! Оратаю невольному

Смешно рассчитывать на всходы —

Нельзя посеять-вырастить, но

Словить – на вздох, на два —

Отпустить вмиг мигом – запросто!

Лишь так задышишь счастьем!

Так ощутимей станет благо —

Чрез опечатку, оговорку,

Парадоксальную обертку,

Чрез сошки расстыковку,

Чрез малость, что смеется

Нечаянной бороздкой.

Совиным ухом свивая

Крик нетерпенья в узел,

Удою – чернильным червем

Книжных корешков, свитком,

Строкой бегущей стягивая сон,

Запуская подсознанье кругом,

Осиным зумом, гнезда лишая,

Уж ожиданья сгорает свечкой,

Табло-зеро сворачивая в ноль,

Задержкой рейса в транс вводя —

Я просыпаюсь, жаленная криком,

Медузою пугаясь, змей не терпя.