– Хорошо, что не собака.

– Если ты снова пытаешься шутить, то сегодня явно не твой день.

– Когда уже он наступит, этот мой день, – сухо замечает Кевин, отводя взгляд в сторону молодой пары, что сидит за столиком слева от меня.

Он выждал паузу и справился со своими эмоциями. Черты его лица смягчились. Он снова смотрит мне в глаза и, кажется, даже улыбается.

– Мерида, я тебе это уже говорил и повторю снова, это сделал ее брат. Он психопат. То, что он сотворил со своей сестрой, – чудовищно, но дело, считай, закрыто.

Я снова слышу оживленную беседу противников вакцинации, где темнокожая женщина эмоционально рассказывает историю, в которой после вакцинации у ребенка начала отмечаться задержка в умственном развитии, и он за две недели полностью утратил способность выражать свои мысли. Парочка влюбленных слева, пожалуй, единственные в зале, кто держатся за руки и общаются тихим чириканьем, поочередно нависая над столом с красивыми и ароматными блюдами.

Мы же с Кевином молчим.

Час спустя, так и не наладив диалог, мы выходим из ресторана. Такая дистанция в наших отношениях явление нечастое, если не сказать небывалое.

Оказавшись на улице, я кутаюсь в пальто и, покачиваясь на пятках, смотрю по сторонам в поисках старенького, но очень колоритного «мустанга» Кевина, пока тот отвлекся на телефонный звонок. Я понятия не имею, с кем он разговаривает, и стараюсь не вникать в суть беседы, и все же до меня долетают некоторые странные обрывки: «я тебя предупреждал!», «я не отказываюсь помогать, но сейчас я не могу…», «все, у меня нет на это времени», «да, у меня есть своя жизнь!»

– Прости, достали, – виновато говорит Кевин, убирая телефон в карман куртки.

– Видимо, было что-то действительно срочное, раз звонили столько раз подряд.

– Если это твой способ узнать, кто это был, то это Мортимер. Помнишь нашего бравого комиссара? – Я невольно улыбаюсь, вспоминая полноватого коренастого мужчину с густыми рыжими усами, которые он любил подкручивать, прогуливаясь по коридорам полицейского участка. – Он навесил на меня стажера и решил, что я буду с ним нянчиться…

– Но вместо этого ты нянчишься со мной.

– Увы, но за тобой я пока только приглядываю, – Кевин берет меня под руку и тянет в сторону улицы Кросби. – Я бросил машину за углом.

– Я хочу прогуляться.

– Не в мою смену!

– Хорошо, тогда у меня к тебе есть просьба.

– Если ты снова про дело Саммерс…

– Две просьбы! Во-первых, я хочу взглянуть на материалы вскрытия.

– Пустая трата времени. А вторая?

– Проверь, пожалуйста, для меня эти имена. Если получится, я была бы рада ознакомиться с материалами следствия, – говорю я, протягивая ему заготовленный листок бумаги.

– Кто это? Они как-то связаны с твоим случаем?

– Нет. Но мне это очень нужно.

– У меня есть повод для беспокойства?

– Это просто мое маленькое расследование.

Кевин смотрит на меня с недоверием, но ему, как и всегда, хватает здравомыслия не совать голову в петлю и просто выждать время. Одна проблема за раз – этого правила придерживаюсь не только я, но и он. Может быть, мы не такие уж и разные…

Последний раз я виделась с Джесс в аэропорту, когда мы только вернулись из нашей поездки «во все тяжкие» в Новом Орлеане, а потому в эту субботу, почти месяц спустя, я рада, по традиции, собрать свою спортивную сумку и, прихватив ракетку для тенниса, отправиться на корт в Маккаррен-парке.

Представляя этот матч, я видела себя быстрой и уверенной, на деле же сегодня явно не мой день: подачи нет, удара тоже, а ноги так и вовсе как будто вросли в пол.

– Джен, ну ты чего такая вялая, я же тебя всухую обыгрываю! – кричит Джесс, когда ее резаный мяч ударяется о покрытие корта и тут же отскакивает в сторону, лишая меня шансов размочить счет. – Соберись давай, а то так и азарта никакого нет!