Тэмис взяла флягу обратно, ее пальцы скользнули по его руке – прикосновение было удивительно прохладным.

– "Спасибо" это, конечно, приятно, но бесполезно, мальчик. Помнишь наш разговор? Перед тем, как ты так любезно отключился? – Ее зеленые глаза сверкнули. – Я спросила, что ты готов отдать за воду. Ты сказал "что угодно". Слово – золото. Особенно два слова. Особенно в пустыне.

Лаэль почувствовал, как холодный комок страха сдавил ему горло сильнее прежней жажды. Он огляделся. Пустошь. Раскаленный камни и песок. Ни души. И эта женщина… Она была его единственной ниточкой к жизни. Но что скрывалось за ее красотой? Он вспомнил равнодушные глаза разбойников, хохот над телами близких. Доверять нельзя никому.

– Что… что ты хочешь? – спросил он осторожно.

Тэмис улыбнулась. Улыбка была ослепительной и совершенно бездушной:

– Прямолинейно. Мне нравится. Сейчас я дала тебе воду и немного облегчила боль от змеиных укусов. – Она кивнула на его ноги, где под разорванной тканью виднелись бледные, но уже не такие страшные раны, смазанные тем же прохладным снадобьем, что она прикладывала ко лбу. – Это мой дар тебе. Но, к нашему сожалению, это лишь временная мера. Ты ведь хочешь жить? По-настоящему жить? Исцелиться полностью? Добраться до безопасного места?

Лаэль кивнул, не в силах произнести ни слова. Глаза его горели лихорадочным блеском. Жить! Он должен жить. Чтобы отомстить. Чтобы… чтобы хоть что-то значить после всего этого кошмара.

– Отлично, – прошептала Тэмис, наклоняясь ближе. Ее дыхание пахло чем-то холодным и чужим, как горный ветер над вечными снегами. – Тогда слушай внимательно. Цена за полное исцеление от яда… – Она медленно провела пальцем по воздуху перед его правой рукой. – …твоя рука. До локтя.

Лаэль отпрянул, как от удара.

– Что?! Рука?! – Его голос сорвался на визгливый шепот. Безумие! Он и так еле живой, а она еще предлагает ему стать калекой? Для чего? Чтобы умереть медленнее?

– Ш-ш-ш, – Тэмис приложила палец к его губам. Прикосновение обожгло холодом. – Я не закончила. Исцеление – это одно. А чтобы я довела тебя до ближайшего поселения… где есть люди, вода, еда, крыша над головой… – Ее взгляд скользнул вниз, к его ногам. – …потребуется твоя нога. До колена.

Лаэль замер. Весь мир сузился до ее зеленых, бездонных глаз и чудовищности произнесенных слов. Рука и нога. Цена за жизнь. Он смотрел на свои руки – грязные, исцарапанные, но целые. На ноги – израненные, но все еще его ноги. В памяти всплыл образ Менну, сильного и целого, бросающегося на огромную тушу с кухонным ножом чтобы защитить подругу… Бесполезная жертва. Стать калекой? Беспомощным нищим, ползающим по пыльным улицам? В этом жестоком мире это не жизнь. Это медленная смерть. При чем позорная.

– Нет, – прошептал он, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони. – Нет. Я не отдам ни руку, ни ногу.

Тэмис не выглядела разочарованной. Скорее, заинтересованной. Как ученый, наблюдающий за реакцией подопытного:

– О? Отказываешься? Смело. – Она откинулась назад, ее взгляд стал отстраненным. – Тогда у тебя есть другой выбор. Видишь вон те руины? – Она указала куда-то вдаль, к линии горизонта, где темнели смутные очертания каменных глыб. – Старый храм. Под ним, по легенде, есть оазис. Источник чистейшей воды. Настоящий рай в песках.

Лаэль с трудом разглядел темное пятно на горизонте. Оазис? Под храмом? Звучало как сказка для умирающих.

– Но попасть туда может не каждый, – продолжила Тэмис, и в ее голосе зазвучали нотки таинственности. – Храм охраняют… особые обитатели. Русалки пустыни. Их песни сводят с ума путников, заманивают в ловушки, из которых нет возврата. Сильный разум может устоять… – Она многозначительно посмотрела на Лаэля. – …но твой, прости, сейчас похож на разбитый кувшин. Завладеть им проще чем подобрать медяк с дороги.