– Мама… Папа… – хрип вырвался из его горла. Он попытался встать, но ноги не слушались. Тогда он пополз. Надо найти… надо…

– Лаэль?! – хриплый шепот донесся из-за кучи мусора. Из тени выкатилась знакомая фигура. Менну. Его лицо было в крови и саже, одежда порвана, но он был жив! В руке он сжимал окровавленный кухонный нож. – Ты жив! Слава Горнилу! Быстро! Сюда!

Менну схватил Лаэля под руку, почти потащил вглубь узкого переулка, подальше от пылающего поместья.

– Они везде! – Менну задыхался, его глаза бегали. – Режут всех! Горят дома! Нижний Город… там ад! Надо… надо найти Исиду! Ее дом в ремесленном ряду! Скорее!

Надежда, острая и болезненная, пронзила Лаэль. Исида! Менну! Они живы! Значит, не все потеряно! Он собрал силы, встал, опираясь на друга. Они побежали, прижимаясь к стенам, прячась в тенях. Улицы, еще вчера шумные, были завалены трупами и обломками. Горели лавки, дома. Плач детей, крики насилия, дикий смех захватчиков – все смешалось. Воздух был густой от дыма и пыли, дышать было нечем.

Они свернули в знакомый переулок, где стоял дом гончара, отца Исиды. Дверь была выбита. Внутри – следы борьбы, разбитая посуда, опрокинутый гончарный круг. Исиды не было.

– Исида! – позвал Менну, его голос сорвался. – Исида!

Ответил лишь треск пламени снаружи и чей-то пьяный вопль. Менну метнулся к задней комнате. Лаэль последовал за ним.

Они нашли ее во внутреннем дворике. Исида. Она сидела, прислонившись к глиняной печи для обжига. Ее светлые волосы были спутаны, платье разорвано в клочья. Глаза, большие и темные, смотрели куда-то в пустоту, не видя их. Лицо было бледным, как мел, в синяках. Она обхватила себя руками и тихо-тихо покачивалась, издавая тонкий, прерывистый стон, похожий на писк раненого зверька. Рядом валялось тело ее отца с проломленным черепом.

– Исида… – Менну бросился к ней, опустился на колени. – Исида, это я, Менну! Лаэль здесь! Мы спасем тебя! Держись!

Он попытался прикрыть ее разорванное платье своим хитоном. Исида вздрогнула, как от удара, и забилась, заскулив громче. Ее глаза метнулись на Менну, но в них не было узнавания, только животный ужас.

– Не трогай! – прошептал Лаэль, замирая на месте. Его охватил леденящий холод. Он понял. Понял все. Его гордость, его амбиции, его презрение к жрецам и Инженерам – все обратилось в прах перед этим. Перед пустотой в глазах Исиды. Перед ее тихим, безумным стоном.

– Но… – Менну растерянно смотрел на Лаэль. – Мы не можем… ее же…

Грохот у входа заставил их вздрогнуть. В дверном проеме, заслоняя свет горящей улицы, появились двое кочевников. Пьяные, окровавленные, с горящими от наживы и насилия глазами. Они увидели Исиду, потом Лаэля и Менну.

– Ого! – хрипло засмеялся один, тыча пальцем. – Щенки! И тетерька жива! Повезло, братва!

– Моё! – рявкнул второй, шагая вперед.

Менну вскочил, как ужаленный. Его тщедушное тело вдруг напряглось, как тетива. В руке он сжимал кухонный нож. Лицо, искаженное яростью и отчаянием, стало неузнаваемым.

– Не подходи! – закричал он, голос сорвался на визг. – Не тронь ее! Убью!

Разбойники рассмеялись. Один из них, пошире в плечах, лениво выхватил кривую саблю.

– Щенок зарычал! Забавно! Давай, покажи, как ты убьешь!

Менну бросился. Неистово, безрассудно. Его нож блеснул. Раздался звон металла о металл. Менну отчаянно рубил и колол, пытаясь достать до огромного кочевника. Тот отбивал удары саблей, смеясь. Второй разбойник наблюдал, ухмыляясь.

– Менну! Нет! – закричал Лаэль, но было поздно. Кочевник ловко парировал очередной удар и ткнул кулаком в лицо Менну. Тот отлетел назад, ударившись о край печи. Нож выпал из его руки. Разбойник шагнул к нему, поднял саблю…