– Сотни, но это лишь подкрепление. Они уже здесь, – проскрежетал отец, затягивая ремень кирасы. Его рука дрожала. – Предатели. Проклятые южные псы! Сапфир! – закричал он. – Поднимай стражу! Закрыть ворота! К оружию!

Издалека донесся первый крик. Нечеловеческий. Потом еще один. И еще. Как будто огромная хищная стая ворвалась в спящий птичник. Тишина лопнула. Загремели удары по городским воротам Нижнего Города – глухие, зловещие.

– Лаэль, вниз! – закричала мать, хватая его за руку. Ее пальцы были ледяными.

Но было поздно. Снаружи, со стороны главных ворот поместья Сэринов, раздался дикий рев, звон железа о железо и истошный вопль стража. Потом – грохот падающего дерева. Они прорвались сюда? Так быстро?!

Отец выхватил меч.

– Жена! Сын! – его голос сорвался. – За мной! Через сад к задним воротам!

Они выбежали в коридор. Лаэль видел, как по мраморному полу уже струилась алая кровь из комнаты прислуги. Из кухни донесся женский визг, оборвавшийся страшным бульканьем. Запах крови ударил в нос – теплый, медный, отвратительный.

Сад. Прохлада утра сменилась запахом гари. Где-то уже что-то горело. Они бежали по дорожке, мимо бассейна, где вчера смеялась Исида. Лаэль споткнулся о что-то мягкое – тело Сапфира. Старик лежал лицом вниз, его спина была исполосована глубокими ранами. Глиняная лошадка, которую он, видимо, поднял вчера вечером, валялась рядом в луже его крови.

– Не смотри! – крикнул отец, таща его за руку.

Они почти достигли калитки в задней стене, ведущей в узкий переулок. И тут из-за кустов роз, с ножом, залитым кровью, выскочил коренастый кочевник в грязном бурнусе. Его лицо, перекошенное в боевой гримасе, было испачкано сажей и кровью. Он увидел их и дико заорал, бросаясь вперед.

Отец шагнул навстречу. Мечи скрестились с оглушительным лязгом. Мать вскрикнула. Лаэль замер, парализованный. Он видел, как его отец, купец, не воин, отбивал яростные удары, отступая. Видел страх и отчаяние в его глазах. И видел, как за спиной кочевника появился еще один.

– Папа! Сзади! – закричал Лаэль.

Отец обернулся на мгновение – роковое мгновение. Нож кочевника вонзился ему под мышку, туда, где кожаный доспех не закрывал тело. Отец ахнул, захрипел. Второй разбойник подскочил сзади, рассекая горло. Кровь хлынула фонтаном, забрызгав белые розы.

– Нет! – Материнский крик разорвал воздух. Она бросилась к падающему мужу.

Первый кочевник, выдернув нож из тела отца, повернулся к ней. Его глаза блеснули хищным огнем. Он схватил мать за волосы.

– Мама! – Лаэль рванулся вперед, забыв про страх, про все. Он налетел на разбойника, как щенок на волка, кусая, царапая. Тот оглушительно захохотал и отшвырнул его ударом кулака. Лаэль ударился головой о камень дорожки. Мир поплыл. В глазах потемнело. Он видел расплывчато, как мать пытается вырваться, как второй разбойник подходит, как первый заносит нож не для убийства… а для того, чтобы распороть ее одежду.

– Исида… Менну… – прошептал Лаэль, теряя сознание. Последнее, что он услышал, был не крик матери, а ее тихий, прерывистый стон и звериное рычание насильников. И дикий, торжествующий рев, разносящийся по горящему поместью Сэринов.

Лаэль очнулся в аду. Боль в голове раскалывала череп. Он лежал лицом вниз в грязи переулка за садом. Запах гари, крови и чего-то паленого стоял невыносимой стеной. Крики, смешанные с плачем, звон металла, треск огня – все слилось в оглушительную какофонию.

Он поднял голову. Через открытую калитку сада он видел огонь, пожирающий его дом. Видел силуэты мародеров, таскающих сундуки, ковры. Видел тела. Много тел. Слуг, стражников…