Слепая голова поворачивалась медленно, ноздри трепетали, втягивая ароматы оазиса: запах цветущих листьев, цветов, влажного камня… и ее. Запах Лаэля, пропитавший это тело. Запах крови, пота, пустыни и боли. Чужой. Незнакомый.

– Матерь? – шёпотом протянуло чудовище.

Тэмис злобно отвернулась, ее глаза покраснели от ярости.

– Я не твоя мать, – юношеским голосом прошипела Тэмис.

Булькающее сопение стихло. Чудовище замерло на мгновение, его слепая макушка была обращена прямо к Тэмис. Казалось, вечность прошла в этом немом противостоянии. Потом, беззвучно, как призрак, огромная серая масса начала опускаться обратно в черную воду. Пузыри вновь поднялись к поверхности, лопаясь с тихим хлюпаньем. Через несколько секунд озеро было гладким и мрачным, как ни в чем не бывало.

Воздух вырвался из легких Тэмис с сильным, прерывистым звуком, который она тут же подавила кулаком. Дрожь пробежала по всему телу – не от холода, а от дикого, всепоглощающего облегчения. “Не узнала!” План сработал. Тело Лаэля, его чужая аура, его мужская суть – стали щитом. Слепая тварь не почуяла Тэмис в этой оболочке.

Она окунулась в воду с головой, наслаждаясь прохладой и освобождением от ран и ядов. После, наполнила бурдюк, он теперь казался не просто водой, а трофеем, добытым в схватке с самой судьбой. Быстро закупорив его, она бросила последний взгляд на зловеще спокойную воду и почти побежала назад, к расщелине, к свету, к своему пленнику.

Лаэль попытался сосредоточиться на ощущениях нового тела. Оно было крепким, здоровым. Ни следов змеиных укусов, ни изнеможения, ни жажды. Энергия, чужая и незнакомая, пульсировала в жилах. Но вместе с ней пришло и что-то еще. Обостренное восприятие? Он чувствовал малейшее дуновение ветерка на коже, слышал, как скрипит песок под лапкой пробегающей ящерицы за десяток шагов. И запахи… Запах пыли, выжженной травы, далеких цветов – все было ярким, почти осязаемым. Это тело было живым по-другому. Сильнее. Страннее.

Внезапно из глубины руин донесся звук. Не песня, не крик. Короткий, отрывистый, похожий на… смех? Его собственный смех, но искаженный, наполненный чужеродной, ликующей ноткой. Лаэль вздрогнул, вжавшись обратно в тень скалы. Сердце (чужое сердце?) забилось чаще. Что там происходит?

Прошло еще время. Солнце коснулось горизонта, окрасив пустыню в кровавые тона. И тогда на фоне темнеющих руин появилась фигура. Она шла, нет, почти плыла по песку, несмотря на видимую слабость. Его тело! Но как оно изменилось! Поза была прямой, уверенной, движения – плавными и грациозными, как у самой Тэмис. Грязь и кровь все еще покрывали одежду, но не кожу. На лице играла широкая, довольная улыбка. Его лицо улыбалось чужим выражением.

Лаэль выскочил из-за скалы, забыв о предосторожности.

– Тэмис! – крикнул он своим новым, мелодичным, но дрожащим от волнения голосом. – Ты… ты нашла его? Оазис? Ты исцелила его?

Тело (его тело!) остановилось в нескольких шагах. Глаза (его глаза!) смотрели на него – на тело Тэмис – с тем же холодным, изучающим интересом, что и раньше. Улыбка стала еще шире, почти до ушей.

– Лаэль? – прозвучал его собственный голос, но с мягкими, насмешливыми интонациями Тэмис. – Или, как насчёт чего-то более женственного: Лайель? Как ощущения в новом… хранилище? Удобно?

Лаэль проигнорировал колкость. Он жадно вглядывался в свое лицо. Цвет кожи был здоровее, губы не потрескались, в глазах не было лихорадочного блеска. Яд! Следы укусов!

– Ты исцелила его? – повторил он, делая шаг вперед. – Мы можем меняться обратно? Сейчас? Пожалуйста!

Тэмис в его теле рассмеялась. Здоровый, сильный смех, который так странно звучал в его ушах, исходя из его собственной груди.