— Это так задело меня, потому что в чём-то Роджер прав. Не в отношении вас — в отношении меня. — Гектор нахмурился, но спросить, что это всё значит, не успел — она продолжала: — Вчера, когда вы сказали: «Не следует так поступать, если ты не хочешь, чтобы мужчина остался на ночь», а потом ушли… Я ходила по квартире и… и поняла… — Голос у Кэт сел, став почти неслышным, и следующие слова она произнесла совсем тихо: — Я хотела, чтобы вы остались. И мне было так неловко… неловко и стыдно… И Роджер сегодня…

— Так, — перебил её Гектор, переместив ладонь на шею, а второй рукой обхватывая талию, — Кэти, открой-ка глаза.

Она мотнула головой и повторила шёпотом:

— Стыдно.

— Здесь нечего стыдиться, — возразил Дайд, испытывая жуткую потребность придушить того, кто вбил в голову этой девушки такую неуверенность в себе. — Это обыкновенное человеческое желание, понимаешь? Обыкновенное. Ничего в нём нет особенного, и причины стыдиться тоже нет. Защитник, у меня семьдесят процентов преступников не стыдятся совершённых преступлений, а тебе стыдно за то, что ты, будучи совершеннолетней свободной женщиной, захотела провести время с совершеннолетним свободным мужчиной. Это законом не карается.

Губы Кэт дрогнули в улыбке, но глаза она так и не открыла.

— Но стыд — он же не только поэтому…

— Посмотри на меня, — перебил её Дайд, придвигаясь ближе. — Сейчас же, Кэти. — На щеках девушки появились два красных пятна, но теперь она послушалась. — Я хочу поцеловать тебя. Сейчас. Я должен стыдиться? — Пятна начали увеличиваться, и глаза тоже. — Ответь мне. Я должен этого стыдиться или нет?

Гектор услышал, как упала на пол оторванная пуговица, а затем почувствовал ладони Кэт на своей груди.

— Нет.

На этот раз он целовал её гораздо дольше и глубже, чем в театре, а она гораздо смелее гладила его по спине и волосам, тихонько то ли всхлипывая, то ли постанывая, и сердце её колотилось ещё быстрее, ещё взволнованнее.

Отстранившись, Гектор с улыбкой взглянул в абсолютно малиновое от смущения лицо девушки, и подумал, что Урсула права и ждать не стоит. И дело не в том, что Кэт могут увести, это как раз не проблема. Просто с ней нельзя делать то, что сейчас делал Гектор, не рассчитывая потом жениться.

— Я опять как вата, — прошептала девушка и тоже улыбнулась. — Это я так работать не смогу.

— Сможешь. Но прежде, чем мы с тобой вернёмся на рабочие места, я хочу задать тебе вопрос, Кэти. Когда я закончу расследовать дело о заговоре против императора, ты выйдешь за меня?

Глаза у Кэт полезли на лоб, и дышать она перестала вовсе. И не отвечала ничего секунд пятнадцать, глядя на Гектора так, словно увидела спустившегося с неба Защитника.

— Мне повторить? — поинтересовался он иронично и, чтобы привести девушку в чувство, опустил ладонь с её талии на бедро. — А то ты, кажется, не расслышала.

— Рас… Я…

— Можешь ответить не сегодня, и даже не завтра. Думай хоть до окончания расследования. Я просто решил озвучить вопрос.

Кэт кашлянула, опустила на мгновение глаза, а потом, подняв их вновь, тихо поинтересовалась:

— Вы правда этого хотите?

— Правда.

— Но…

— Кэти, детка, — Гектор засмеялся и покачал головой, — не надо никаких «но». Либо «да», либо «нет». И не обязательно сегодня, можно…

— Да, — перебила она его. — Если вы правда этого хотите — да. Тут и думать не о чем.

— Не о чем? — Дайд шутливо поднял брови. — А как же Роджер?

Кэт насупилась, сразу став похожей на маленькую девочку, и у Гектора защемило в сердце. Защитник, ну какое ей замужество, тем более — главный дознаватель Альганны… На что он её обрекает?

— А Роджер пусть идёт к демонам. Я на него обиделась, — буркнула Кэт.