– Не надо! Видно же, что он дышит. Сейчас проспится, и пойдет домой.

– А что, если у него дома нет?

– Так забери его к себе, если ты такая сердобольная!

– Нет, это я так просто спросила.

– Понятно! Кому такой нужен!

– Да я его знаю! Это же священник!

– Священник? Чего же он нажрался?

– Ну, что Вы к нему привязались!

– Я попов не люблю.

– Вы же его совсем не знаете.

– А ты знаешь?

– А почему Вы мне тыкаете? Мы вроде не знакомы.

– Ах, какие мы гордые! А ведь гордость – грех. Кажется, так вас попы учат?

– Смотрите, он пошевелился!

– Опять эта сердобольная объявилась!

– Мужчина, Вам помочь?

– Да, какой он мужчина? Одно слово – поп! Зря им свободу дали!

– Так, вроде, не только им. Всем дали.

– В том и беда!

– Чем же плоха свобода?

– А ты смотри: попу свободу дали – он и нажрался! Если даже поп – свин, то остальные и подавно.

– Я не свин!

– Ну, тогда я полетел!

– Это вы что имеете в виду?

– Да, оставьте этого грубияна в покое! Пусть летит куда хочет!

– Смотрите, он очнулся!

– Мужчина, Вы сами можете встать?

– Голова немного кружится, но я попробую.

– И не пахнет от него совсем. Похоже, он трезвый?

– Ну, это еще не факт!

– Да, уйдите уже, наконец!

– Мужчина, что с Вами случилось?

– Все хорошо. Не беспокойтесь! Со мной такое бывает. Я сейчас немного посижу и пойду.

– Может, Вас все же проводить?

– Благодарю! Но я как-нибудь сам.

– А Вы, правда, священник?

Мужчина, не без труда, поднялся и поправил рукой упавшую на лицо прядь густых, тронутых сединой волос.

– Правда.

Женщина смущенно одернула подол платья, на мгновение снова превратившись в маленькую и любопытную девочку.

– Тогда мне надо с Вами поговорить.

– Ну, что же, давайте поговорим, – просто и легко согласился мужчина, словно они были уже давно знакомы.

– А когда?

– Можно сейчас.

Женщина явно не ожидала такого поворота событий.

– Сейчас?

– Да, прямо сейчас. Зачем же хорошее дело откладывать? Только, если Вы не против, давайте, присядем. Вдруг разговоримся? – священник улыбнулся и жестом показал на скамейку у дома на противоположной стороне улицы.

«Разговориться» не удалось. Разговор получился недолгим и вполне обычным. Впрочем, на что-то большее отец Лука уже давно и не надеялся. Это когда-то, очень давно, еще на заре служения, казалось, что его будущие прихожане будут интересоваться тайной Боговоплощения, тринитарными спорами, практикой исихазма и другими тонкостями борьбы с грехом. Однако оказалось, что почти все, о чем они хотели спросить – «как правильно» (обычно, именно с этих слов начинался каждый вопрос) повесить иконы в доме, поставить крест на могиле, одеться на свадьбу или похороны?

Вот и на этот раз женщина поинтересовалась, могла ли она пойти на крестины племянницы в туфлях на каблуках? Услышав в ответ «приходите, только не упадите», женщина сочла разговор оконченным и поспешила уйти. Раньше отец Лука еще постарался бы сказать вдогонку что-то «духовно-полезное», например, о том, что крещение – это второе рождение, начало новой жизни во Христе, которая должна изменить жизнь не только малыша, но также родителей, но промолчал. Он уже давно научился определять, будет ли разговор иметь продолжение – в том случае, когда в глазах собеседника удавалось разглядеть знак вопроса или хотя бы многоточие. Однако на этот раз в глазах женщины стояла большая жирная точка, а быть навязчивым не хотелось. Впрочем, так было почти всегда.

Когда-то подобная ограниченность удивляла и даже раздражала, но затем отец Лука принял ее как должное, и сразу стало легче. «Ведь, когда мы включаем телевизор или компьютер, – думал он, – не все хотят знать, как он устроен. Главное,