Основной задачей Новой полиции стало не просто выявление, а предотвращение преступлений. «Именно к этой великой цели, – отмечалось в первом уставе, составленном для новой службы, – должны быть направлены все стремления полиции. Таким путем безопасность личности и имущества, сохранение общественного спокойствия и другие задачи, присущие всякому полицейскому учреждению, будут достигаться гораздо действеннее, нежели посредством обнаружения и наказания правонарушителя – уже после того, как он успешно совершил свое преступление»[55].

Объявлялось, что карьерный путь сотрудника полиции «будет связан со снижением преступности», – по сути, это стало «предвестием нынешней системы расчета заработной платы на основе производительности труда работника». Констебли патрулировали улицы в форме, которая не позволяла усомниться, что перед вами служитель закона, однако оставляла желать лучшего в смысле комфорта для ее носителя. «Мне приходилось напяливать на себя мундир с коротенькими полами и высокую заячью шапку, покрытую кожей, весом 18 унций[56], – вспоминал один из первых сотрудников новой службы, – пару высоких сапог-веллингтонов, толщиной не меньше одной шестнадцатой дюйма, и ремень примерно четырех дюймов шириной с огромной латунной пряжкой дюймов шести в поперечнике»[57].

Штаб-квартира Новой полиции разместилась в доме 4 по Уайтхолл-плейс; задней стороной дом был «обращен к улочке под названием Грейт-Скотленд-Ярд». Происхождение ее названия не вполне ясно; наиболее распространенной является версия, согласно которой, возможно, именно на этом месте некогда находилась резиденция шотландских королей, где они проживали во время ежегодного паломничества, когда им надлежало принести клятву верности своим старшим английским собратьям. Согласно другой версии, в Средние века эта земля принадлежала человеку по имени Адам Скотт[58]. Так или иначе, словосочетание «Скотленд-Ярд», какова бы ни была его этимология, вскоре стало обозначать и саму Лондонскую столичную полицию, и ее штаб-квартиру[59].

К сентябрю 1829 года, когда вербовка сотрудников еще шла полным ходом, шесть районных управлений Скотленд-Ярда уже были готовы к работе. Вечером 29 сентября, во вторник, первые констебли (в обиходе их называли «бобби» и «пилеры» – в честь Роберта [ «Бобби»] Пиля) заступили на дежурство, выйдя из «еще не доделанного здания полицейского управления в Скотленд-Ярде и из пяти старых караульных». Днем они успели предварительно осмотреть свои участки, теперь же прошагали «колонной по одному по кромке мостовой и "приступили к исполнению своих обязанностей"»[60].

«Насколько их численность, будучи рассредоточена согласно распорядку, окажется сопоставима с количеством их сонных и недисциплинированных предшественников, мы пока не можем судить, – размышляла одна газета. – Но если, что вполне вероятно, выяснится, что в этом отношении они оставляют желать лучшего, публика, мы полагаем, не замедлит осознать: зато они куда более пригодны к несению такой службы и куда более умело организованы как единый отряд»[61].

Новая структура не стала терять времени и вскоре недвусмысленно заявила о своем присутствии. «Могу засвидетельствовать: с тех пор как новая полиция приступила к службе, – писал 6 октября некий читатель The Times (газета опубликовала его письмо на следующий день), – на западных наших улицах воцарилось спокойствие… Следует надеяться, что полис-мены [пока еще через дефис] и впредь будут неуклонно очищать наши улицы от буянов и пьяниц и что, проделывая это, они поспособствуют улучшению нравов злодеев, устрашению юных неискушенных простаков и обеспечению безопасности мирных обитателей нашей великой столицы»