Скотленд-Ярд: Самые громкие убийства, которые расследовала полиция Лондона Саймон Рид

Знак информационной продукции (Федеральный закон № 436-ФЗ от 29.12.2010 г.)

Переводчик: Алексей Капанадзе

Редактор: Евгений Яблоков

Главный редактор: Сергей Турко

Руководитель проекта: Лидия Разживайкина

Арт-директор: Юрий Буга

Адаптация оригинальной обложки: Денис Изотов

Корректоры: Елена Аксёнова, Оксана Дьяченко

Компьютерная верстка: Павел Кондратович

Иллюстрация на обложке: Getty Images,shutterstock.com

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Simon Read, 2024

This edition published by arrangement with Curtis Brown Ltd. and Synopsis Literary Agency.

© Издание на русском языке, перевод, оформление.

ООО «Альпина Паблишер», 2025

Моей маме,

большой любительнице «славного убийства»

И моему папе,

который днем и ночью настороже

Правда должна выйти на свет: убийства долго скрывать нельзя!

У. ШЕКСПИР. Венецианский купец. Акт II, сцена 2[1]

Убийство багровой нитью проходит сквозь бесцветную пряжу жизни, и наш долг – распутать эту нить, отделить ее и обнажить дюйм за дюймом.

Шерлок Холмс в «Этюде в багровых тонах» сэра АРТУРА КОНАН ДОЙЛА[2]

Эта дорога, главная транспортная артерия, ведущая из Лондона на восток, была явно не для робких путешественников. Само ее название Ratcliffe происходило от утеса (cliff) из красного песчаника, нависавшего над Уоппингскими болотами, и звучало довольно зловеще[3]. Дома со съемными квартирами и обветшалые коттеджи – прибежища матросов и вообще тех, кто служил в портах и на кораблях, ходивших по Темзе, рядами громоздились вдоль тесных улочек и переулков. К началу XIX века за этими местами прочно закрепилась недобрая слава рассадника «необузданного порока и пьяного насилия, всего самого грязного, буйного и развратного»[4][5].

Кабаками и лавками была полна узкая улица, тянувшаяся от Тауэра мимо Уоппинга («обычного места казни, где вешали пиратов и прочих морских разбойников») до Шедуэлла. Река, по которой суда доставляли товары в Лондон и из Лондона (товарообмен шел как с другими странами, так и с северными областями Британии), служила главным источником торгового дохода. Один из современников даже назвал эту дорогу «настоящей Риджент-стрит[6] для лондонских моряков»[7].

Тимоти Марр, 24-летний торговец льняным товаром, был владельцем скромной лавки по адресу Рэтклифф-хайуэй, 29. Когда-то он ходил матросом на судах Ост-Индской компании, но в 1808 году оставил морскую жизнь ради более спокойного существования. В апреле 1811 года женился на девушке по имени Селия и вскоре открыл свой магазин, надеясь на грядущее коммерческое процветание. Эркер с рамой, выкрашенной в зеленый цвет, позволял прохожим увидеть полки, забитые товаром, а Марру – смотреть, как по Рэтклиффской дороге разъезжают конные повозки и телеги, перевозящие табак и пряности, сахар и ром, кофе и чай[8].

7 декабря 1811 года, в субботу, незадолго до полуночи Марр, неутомимо трудившийся за прилавком и проголодавшийся после долгого рабочего дня, попросил свою служанку Маргарет Джуэлл сбегать за устрицами, а заодно оплатить счет у булочника. Закутавшись в шаль, она выскользнула на холодную ночную улицу. Окна лавок, рядами выстроившихся вдоль мостовой, почти все были темны, лишь кое-где пробивался тусклый желтый свет ламп. Маргарет поспешила к дверям «Устричной лавки Тейлора» (налево, через несколько домов), но обнаружила, что она уже не работает. В этот поздний час закрылась и булочная. «Меня не было всего-то минут двадцать, – рассказывала потом Маргарет, – но когда я вернулась, то увидала, что хозяйская лавка заперта и свет нигде не горит»[9][10].

Озадаченная служанка позвонила в дверь, но ответа не дождалась. Не могли же они успеть запереться на ночь и лечь спать за время ее совсем недолгого отсутствия? Когда она уходила, Марр еще не закончил раскладывать товары, готовясь к завтрашнему торговому дню, а Селия только-только спустилась в кухню (на цокольном этаже), чтобы покормить их трехмесячного сына. Маргарет все более настойчиво звонила в колокольчик. Из-за двери донесся тихий, но отчетливый звук шагов на лестнице. «А еще я услыхала, как где-то тихонько плачет ребенок, – говорила она впоследствии. – Тогда опять стала названивать и даже ногой в дверь постучала»[11].

Казалось, прошла целая вечность, когда около часа ночи Джордж Олни, местный ночной сторож, обходя свой участок, подошел к дому, куда звонила и стучалась Маргарет, и спросил, отчего весь этот переполох. Рассказ служанки он счел странным и сам принялся колотить в дверь, громко зовя Марра. Но передняя часть лавки оставалась темной и безмолвной. Шум на улице привлек внимание Джона Мюррея, ростовщика, жившего по соседству. Оценив положение, он перелез через невысокую стенку в садик позади дома Марров и увидел огонек, мерцавший в одном из верхних окон. Затем вошел в лавку через черный ход.

– Марр, – позвал он. – Марр, у тебя ставни не заперты.

Молчание.

Мюррей поднялся по лестнице и обнаружил на площадке зажженную свечу. Подняв свечу повыше, он различил в ее бледном свете, что «две двери комнаты, где обыкновенно спал мистер Марр, открыты настежь». Из чувства приличия Мюррей не стал заглядывать в это помещение. Он спустился вниз, чтобы посмотреть, как дела в самой лавке, и здесь попал в кровавый кошмар[12].

В шести футах от нижней ступеньки он обнаружил 14-летнего Джеймса Гоуэна – мальчика-рассыльного, служившего у Марров, «лежащим ничком… с вышибленными мозгами, часть коих даже покрывала потолок; кровь виднелась также на стене и на прилавке». В ужасе, спотыкаясь, Мюррей прошел к входной двери и тут увидел Селию – она тоже лежала лицом вниз, и вокруг нее растекалась лужа крови. Между тем возле лавки успела собраться целая толпа зевак, смекнувших, что дело неладно. Они придвинулись поближе, когда дверь распахнулась и в проеме показался Мюррей. Свеча освещала его побледневшее лицо[13].

– Входите же, ради всего святого, – вскричал он, – и посмотрите, какое здесь случилось жуткое убийство!

Толпа, теснясь, ринулась в лавку. Вошедшие переступили через «изувеченное кровоточащее тело» Селии, увидели мальчика-рассыльного, лежавшего у задней стены. Тимоти Марр «с весьма обильным головным кровотечением» лежал за прилавком. В поисках младенца, Тимоти-младшего, пришлось спуститься по лестнице в полуподвальную кухню. Ребенка обнаружили мертвым в колыбели. Кровь сочилась у него изо рта и из перерезанной шеи[14].

Увидев весь этот ужас, Маргарет зашлась в крике[15].

Коронерское следствие проходило днем во вторник, 10 декабря, в пабе «Веселый моряк», через улицу от дома, где произошло убийство. Хирург[16] Уильям Солтер, исследовав тела, дал официальные показания о результатах осмотра, подробно описав зверскую жестокость, выходившую далеко за рамки того, о чем поведали первые газетные сообщения:

Когда Маргарет Джуэлл попросили рассказать об этом страшном вечере, «она оказалась столь потрясена переживаниями, что упала в обморок и всяческие усилия привести ее в чувство долгое время не приносили чаемого результата. Дальнейшим расспросам она не подвергалась». Коронерское жюри, посетив место преступления, осмотрело тела и заслушало показания сторожа Джорджа Олни и соседа Джона Мюррея, после чего вынесло вердикт об «умышленном убийстве, совершенном неустановленными лицами»[18].

Это предварительное следствие не проливало света на вопросы «Кто?» и «Почему?», однако само преступление все-таки дало некоторые улики. Убийца (или убийцы) бросили в доме окровавленную деревянную киянку весом восемь фунтов[19], какой пользуются корабельные плотники: инструмент, похожий на молоток, с бойком, у которого один конец закруглен (чтобы забивать заклепки на корабле), а другой заострен, «дабы сподручнее было загонять заклепку поглубже под деревянную поверхность». В одной из спален обнаружили также 20-дюймовое долото для работы по металлу, однако оно оказалось чистым