‒ Стареет, ‒ сказал Гай.

Конон вышел из зала, хлопнув дверью. Всё как обычно. Все повставали с мест, и у двери образовалась человеческая пробка. Гай, Юра и Станиславович остались в креслах, чтобы переждать, пока к выходу можно будет подойти спокойно. Мимо них, соблюдая все правила поведения в театре, держась лицом к сидящим, прошла незнакомая Гаю девушка, то ли очень сильно загорелая, то ли мулатка. Юра проводил её жадным взглядом.

‒ Кто такая? ‒ спросил он Станиславовича.

‒ Новенькая, из отдела промышленной безопасности. Будет дрючить твоих подрядчиков.

Кажется, Юра был бы не против, чтобы новенькая вместе с подрядчиками отдрючила и его, а Гай остался совершенно равнодушным. После случая с Кирой женские прелести не имели над ним никакой власти, он больше не заворачивал шею, чтобы проследить за сочной попкой или выдающимся бюстом. Да и новая тэбэшница была худовата, на его вкус. Он посмотрел и сразу забыл о ней.

Работа не была очень сложной, примерно такой же, которую он выполнял в Беларуси, но его специальность – автоматизация производства – была не самой распространённой, особенно если касаться строительства новых объектов, а Гай провёл на стройке больше двенадцати лет. Он привык к ней, и только изредка у него возникала мысль – неужели он проведёт так всю оставшуюся жизнь? Эта мысль не пугала, но обладала какой-то внутренней мощью, непреодолимой силой, как стихийное бедствие, как сама судьба. В Минске он иногда воспринимал эту данность с горечью, потому что работа там, даже вся жизнь там воспринималась во многом как застой, как стагнация. Может быть, это было связано с его работой в очень крупной фирме, осколке советского прошлого, некогда самой мощной на рынке, но постепенно теряющей всю эту силу, позиции и кадры, и скатывающуюся в состояние перманентного кризиса. Эта старая фирма была подобна огромному динозавру, не выдержавшему конкуренции с молодыми, подвижными и зубастыми млекопитающими. Руководство фирмы продолжало работать, как в Советском Союзе, когда объекты и заказчики приходили сами и конкуренция на рынке строительно-монтажных работ практически отсутствовала, когда каждым направлением – сантехникой, электрикой, связью, сигнализацией и автоматикой – занимался вот такой динозавр. Но, если бы не Кира, Гай, может, и не уехал бы никуда. Нужно быть благодарным ей, ей и этому турку.

А с той девушкой из отдела промышленной безопасности Гаю пришлось очень скоро столкнуться. Через два или три дня после совещания он поехал в Мургаб. Его фирма, кроме строительства газопровода взяла в нагрузку ещё несколько объектов в городе, где должна была разместиться дирекция эксплуатирующей организации. Итальянцы должны были построить несколько скважин водоснабжения, станцию очистки воды, повысительную насосную и ещё несколько вспомогательных сооружений. Все силы были брошены на строительство трубы, и вся мелочёвка строилась медленно и несогласованно. Туркестанцы, как всегда, медлили со всей сопутствующей инфраструктурой, хотя новые скважины помогли бы решить проблему перебоев с питьевой водой, которую испытывал Муграб.

Гай остановил машину у ворот стройки. Ворота и ограждение выглядели гораздо лучше, чем сами строящиеся объекты. Ровный высокий забор из синего профлиста с красивыми баннерами выглядел очень по-европейски. По пути на стройку Гай купил в уличной закусочной, в чьей репутации он не сомневался, почти полуметровую шаурму, а термос с охлаждённым чаем он захватил ещё с утра. Надев белую каску и захватив с собой свёрток с едой, он отправился инспектировать объект. Сторож из местных не задал никаких вопросов, увидев каску и жёлтый жилет. Было не очень жарко, градусов двадцать пять, и на синем небе даже висели несколько небольших облаков. Гай быстро обошёл скважины и резервуары с водой, похожие на большие скифские курганы. На улице не было ни одного человека. В здании станции обезжелезивания два шведских монтажника подключали шкафы управления фильтровальной установкой. Гай задал им несколько вопросов, чтобы показать, что у генподрядчика есть специалисты, которые разбираются в тонкостях автоматизации. Шведы были высокие, усатые и одинаково обгоревшие на солнце. На полу стоял маленький динамик, шведы слушали музыку, к удивлению Гая, какую-то классику.