За станцией обезжелезивания гудел автокран, монтировали коробку будущей трансформаторной подстанции. Гай сделал несколько фото и отправил Юре. Трансформаторы застряли где-то на таможне, и уже вторую неделю Лонский пытался их оттуда вызволить. От подстанции до насосной обнажённые до пояса коричневые люди высаживали деревья, копая землю вручную, кирками, лопатами и заступами. Туркестанцы очень большое значение придавали зелёным насаждениям. У забора лениво курил руководитель коричневых людей. Он кивнул Гаю, хотя Гай его не знал. Он направился к зданию насосной с пристроенным к ней трёхэтажным административным корпусом. Тут не работало ни одного человека. Машзал был пуст, четыре плоские бетонные площадки показывали место будущего расположения насосов, а в АБК даже не все наружные стены были сложены из кирпича. Гай поднялся на пустую крышу. Венткамера отбрасывала густую длинную тень. Кровля была чистая и как будто подметённая. Только в одном месте начали выкладывать парапет, а потом бросили. Гай взял кусок опалубки, положил на край перекрытия и сел, свесив ноги, в тени венткамеры. Отсюда открывался отличный вид на полупустыню, гладкую и ровную, как грудь метросексуала. Только вдалеке, километрах в тридцати, синела полоса невысоких гор. Очень далеко по выжженной поверхности ехала машина, подняв облако пыли. Гай развернул шаурму и начал есть. Солнце на несколько секунд скрылось за маленьким облаком. Здесь всё было другое – и земля, и небо, и люди, и шаурма. Они добавляли какие-то необычные специи, от чего мясо приобретало необычный острый и пряный вкус. Он забыл салфетки и украдкой вытер рот обратной стороной запястья. Шаурма была огромна, как вселенная, но он всё съел, запивая каждый глоток чёрным, как душа убийцы, чаем.

Выпив чай, ему неожиданно захотелось изо всех сил бросить термос туда, в горячую пустыню. Такие деструктивные мысли иногда возникали у него неожиданно и в самое разное время, пугая своей притягательностью, как завязавшего наркомана одновременно притягивает и отталкивает пакетик с порошком или пилюля.

Он ещё раз посмотрел в пустыню. Едущая машина не стала ни ближе, ни дальше, облако пыли так и висело на прежнем месте. Здесь, выезжая откуда-нибудь, одновременно можно было видеть и место прибытия, повисшее у горизонта, как мираж. Впечатление от бескрайности простора накатило на него, подавив импульс бросить термос или спрыгнуть с края самому. Ты не умрешь, подумал он, сломанная нога не стоит секундного ощущения полёта. Кто-то говорил ему, что в Хорезме есть аэроклуб, полтора десятка одномоторных самолётиков. Час полёта стоит смешных денег, а за недельную зарплату он даже сможет купить себе настоящий самолёт. Лучше бы Коленко вместо ресторана позвал их полетать, подумал Гай.

– Пожалуйста, отойдите от края, – произнёс за его спиной низкий женский голос на хорошем английском. На миг ему показалось, что это Кира, у неё тоже был низкий хрипловатый голос, заставлявший яйца Гая сжиматься каждый раз, когда она в минуты страсти просила ещё. Кира приехала и разыскала его. Безумная мысль обожгла острой хмельной радостью и заставила его резко обернуться.

Это была не Кира, а та девушка, специалист по промышленной безопасности. Гай прятался в тени, а она стояла на солнце и он смог хорошо её рассмотреть. Зря он посчитал её чересчур худой, ведь истощённой болезненной модельной худобы в ней не было, а было сильное тело девушки, привычной к спорту, утренним пробежкам, плаванию и велосипедной езде. Она действительно была мулаткой с кожей цвета светлого молочного шоколада и с тонкими чертами лица, в которых было что-то арабское. В её английском был лёгкий акцент, французкий, или итальянский. Девушка сердито и одновременно весело смотрела на Гая сверху вниз, держа в левой руке планшет с бумагами, а лёгкий ветер трепал края красной жилетки. В правой она держала телефон, на камеру которого он наверняка сфотографировала нарушителя.