Скоропостижная жизнь Алексей Куксинский

Гай ехал уже больше часа, а вокруг была всё та же серо-жёлтая полупустыня, покрытая пятнами жухлой жёсткой травы. На горизонте маячили фиолетовые горы, но они не становились ближе. Гай остановил «Ниву», заглушил двигатель и вылез наружу, хлопнув дверью. Из «нивы» можно только вылезти, не выйти. Ещё не было семи утра, и воздух был ещё прохладен. Через два часа он будет раскалён, как мангал в дастархане. Гай закрыл глаза, вокруг шумел ветер и шуршал песок. Внезапно ему на ум пришли строки, которые иногда цитировал Драпежников: «Мне это место так же ненавистно, как всякое другое место в мире». Драпежников часто вспоминал разные стихи кстати и некстати, в основном, некстати. Гай открыл глаза и улыбнулся. И почему он вспомнил Драпежникова? Как он там? Можно написать ему вечером, или завтра. Или никогда. Колея двумя полосками тянулась почти до горизонта. На небе не было ни облачка. Газопровод пройдёт в пятидесяти километрах на юго-запад, так зачем он здесь остановился? Через эти степи сотни лет назад шли воины Чингисхана, Тамерлана, Улугбека и Хунну-Гурена, теперь итальянцы поведут по пыльным ковылям орды подрядчиков. Подрядчиков, как и монгольских нукеров, манили деньги и простор. В основном, конечно, деньги. Среди ломкой высохшей травы торчала голова каменного болвана, которые часто встречались в степи. Из-за господствующих ветров и песчаных бурь правая часть болвана, грубо изображавшая бородатое лицо воина, была практически стёрта и отполирована. Он стоит здесь несколько веков, и простоит ещё столько же, до скончания веков, до апокалипсиса и второго пришествия мессии, и потом тоже продолжит сторожить степь.

Итальянцы будут строить газопровод и сопутствующую инфраструктуру ещё два года, значит, он может провести эти два года здесь, среди ковылей и солончаковых пустошей, среди стальных конструкций, задвижек, клапанов, электроприводов, газоанализаторов и шкафов автоматики, среди газораспределительных пунктов и крановых площадок. Даже в отпуск в Минск можно не возвращаться, а съездить туда, где он ещё не бывал, в Португалию или Мексику, где ничего не будет напоминать о Кире, девушке с красивыми глазами, жаркой промежностью и некрасивым именем.

При воспоминании о Кире опять болезненно-сладко заныло внизу живота, и Гай понял, что нужно ехать. Высоко в небе парила хищная птица, высматривая сусликов. Гай залез в машину, выжал заскрежетавшее сцепление. Ещё минут сорок езды, и он на месте. Подняв тучу пыли, машина тронулась с места.

База была пустынна, почти все разъехались. Только склад был открыт, из металлического зева двери зияла темнота. Внутри сидел туркестанец, несмотря на жару, в полной монтажной экипировке и даже каске. Гай всё время забывал, как его зовут, какой-то непроизносимый набор шипящих, как песчаные эфы, звуков. Туркестанец приветственно гугукнул, но Гай знал, что принесённый им список бесполезен. Кладовщик ни слова не понимал по-русски или английски, а Гай не знал, как на туркестанском называется, например, преобразователь давления. Склад оборудования до потолка был заполнен стеллажами и коробками, разобраться в которых без проводника не было никакой возможности.

– А где Станиславович? – спросил Гай, прячась в тень козырька. Он провёл на улице не больше минуты, а футболка уже взмокла на спине. В тени было не холоднее, от стальных дверей, нагретых солнцем, исходил ощутимый жар.

Кладовщик махнул рукой в сторону бытовки с закрытыми наглухо окнами. Гай дёрнул плотно закрытую дверь, и его обдало волной прохлады. Станиславович сидел за столом прямо под работающим кондиционером и держал в руках огромный и кривой, как сабля, кусок дыни.

– Здорово, – сказал Гай, захлопывая дверь.

Станиславович привстал со стула и указал заляпанным соком подбородком на блюдо с остатками дыни, стоящее на столе.

– Извини, руки грязные, – сказал Станиславович, прожевав, – бери дыню.

Гай сел за стол, радуясь прохладе, и взял ароматный кусок. Дыня была вкусная. Впрочем, Гай не видел здесь невкусных дынь, даже те, что скармливали верблюдам, пахли ярче, чем плоды, которые Гай покупал на Комаровке.

– Ну что, – спросил Станиславович, – как обстановка?

– Бардак, – сказал Гай, кусая дыню.

Станиславович покивал головой, он не ждал другого ответа. Всю свою жизнь он провёл на самых разных стройках в Беларуси и за её пределами. На стройке на бывает порядка, и если кто-то скажет вам обратное – смело плюйте ему в рожу, он на настоящей стройке не бывал. Гай тоже провёл на стройке не один год и по туркестанскому контракту должен отработать ещё как минимум четыре месяца. Тихонько гудел кондиционер, Станиславович выставил на нём температуру в двадцать четыре градуса. Футболка на Гае высохла, когда он принялся за второй кусок.

– Может, по пятьдесят? – спросил Станиславович и протянул руку к холодильнику.

– Не надо, – сказал Гай. По возможности, он на работе пил.

– Молодец, – сказал Станиславович, – давай список.

Гай знал, что Коленко отправил список по электронной почте ещё вчера вечером, но Станиславович был человеком старой закалки. Поэтому Гай преувеличенно медленно достал из кармана сложенный список и протянул его Станиславовичу, уже надевшему очки. Как и всегда, Гай не мог скрыть улыбки, когда видел, как стильные дорогие очки придают слегка уголовной внешности Станиславовича профессорский лоск. Станиславович развернул бумажку, но на косой взгляд Гая внимание всё же обратил.

– Что, нравится? – спросил он, – это, между прочим, «Райдун», сто баксов за них отдал.

‒ Наверное, Ray Ban, ‒ сказал Гай.

‒ Точно.

Гай подумал, а не взять ли ещё кусок дыни.

‒ Посмотрим-посмотрим, ‒ сказал Станиславович, разворачивая бумажку.

Гай смотрел в окно и видел только синюю металлическую стенку морского контейнера. В этой сухопутной стране он видел очень много морских контейнеров.

‒ Я отобрал это сегодня утром, ‒ сказал Станиславович, ‒ только трубка тебе в «ниву» не войдёт.

‒ Хрен с ней, Коленко говорил, ему не срочно.

Станиславович встал и стал ополаскивать руки в висевшем на стене рукомойнике. В раковине зазвенела вода. Пока Станиславович надевал огромную яркую панаму, Гай мыл руки от дынного сока. Станиславович выглядел комично в головном уборее и дорогих очках, как эксцентричный техасский миллионер.

Они вышли в жару и под обжигающим солнцем прошли несколько шагов до склада. Внутри, у дверей, закрыв глаза сидел, туркестанец. Станиславович похлопал его по каске и сказал:

‒ Вставай, Махмуд, работать надо.

Гай точно знал, что местного зовут не Махмуд, но начсклада звал Махмудами всех местных.

Махмуд встал и уставился на них сонными глазами.

‒ Принеси мне коробку, ‒ сказал Станиславович и показал пальцем на стеллаж, ‒ я тебе утром показывал. Коробку, бокс, ферштейн?

Махмуд скрылся во мраке склада.

‒ Так и живём, ‒ сказал Станиславович, вытирая сухое лицо.

‒ Я вижу.

Он сам жил так уже почти два года.

‒ Как закончим трубу, ‒ сказал Станиславович, ‒ нужно отсюда валить. Как они буду её эксплуатировать? Они же не умеют ни хрена.

‒ Шесть лет гарантийный срок, ‒ ответил Гай, ‒ можно потерпеть.

Он давно заметил, что местные не приспособлены ни к какой технической деятельности, и даже высшее туркестанское руководство, которому предстояло эксплуатировать строящийся объект, поражало его безграмотностью.

Вернулся Махмуд, обхватив перед собой двумя руками большую картонную коробку.

‒ Ставь сюда, ‒ сказал Станиславович, ‒ да не бросай, курва, аппаратура!

Гай бегло просмотрел содержимое коробки, хотя знал, что Станиславовича можно не проверять.

‒ Я положил итальянские диэлектрические вставки, ‒ сказал Станиславович, ‒ российские им потом отдадим в запас.

‒ Ага, ‒ сказал Гай. Он на весу подписал протянутую Станиславовичем накладную на перемещение.

Всё сходилось. Махмуд стоял рядом и хлопал глазами.

‒ Неси, ‒ сказал Станиславович, ‒ туда.

Гай открыл багажник. Задние сиденья он сложил ещё перед выездом из гаража. Махмуд запихнул коробку в салон и остановился, ожидая указаний. Строп от монтажного пояса был перекинут через плечо, как аксельбант.

‒ Ну, ты поехал? ‒ спросил Станиславович.

‒ Да. Коленко через пару часов пришлёт машину за импульсной трубкой.

Станиславович загнал Махмуда обратно в склад, подметать чистый пол, а сам остался в тени и смотрел, как Гай залезает в горячее автомобильное нутро и выезжает с территории.

Сначала Гай хотел заехать домой, взять из холодильника какой-нибудь еды, но решил, что перекусит, когда привезёт материал коленковским ребятам. Итальянцы организовали доставку горячего питания на все стройплощадки, и Гай как раз успевал к обеду. Но мимо дома он всё-таки проехал, убедился, что всё в порядке, окна закрыты. Дом, конечно, сильно сказано, просто один блок из бесчисленного множества модулей, в которых жили инженерно-технические работники, закреплённые за этим участком работ, территорией размером, примерно, с Бельгию.

Под колёсами опять пыльная дорога. По пути Гаю попалось стадо верблюдов и две машины со стройки, едущие на склад. Бензина на обратную дорогу не хватит, нужно будет заправиться на площадке. Гай посмотрел на экран телефона, сеть здесь ловила неплохо. Он остановился и, не выходя из машины, позвонил на площадку, чтобы ему оставили сорок литров бензина.