– Хелен, вам еще снились те сны?

От вопроса Хелен подобралась, напряглась и миссис Бэбкок внимательно посмотрела на девушку. Рукава платья и перчатки скрыли покрывшиеся гусиной кожей руки, а ворот платья – шею. Сны вернулись, и первый, словно предупреждая о дурных новостях, приснился в ночь перед получением письма. Во сне она видела отряд солдат, защищавших город: посреди городской улицы стоял огромный паук, размером с деревенский дом, его длинные волосатые лапы разрушали мощеную камнем улицу, а жвала угрожающе щелкали. В атаку на него шел отряд людей в красных мундирах с золотыми полосами, верхом на лошадях. Они стреляли из мушкетов, а кто-то готовил пушку. Лошади боялись, то и дело нервно перешагивали с ноги на ногу и едва не вставали на дыбы. А потом, когда пушечный залп прозвучал, конница бросилась в атаку, обнажив сабли. Хелен так и не узнала, чем все закончилось, её разбудили. Она запомнила только смазанное лицо усатого полководца, который повернулся к своим солдатам и кричал «в атаку!». Все эти сны пропали через полгода после её заселения в пансион и больше не возвращались, до того ужасного дня. Сны пугали её, слишком настоящими они были, как будто она заглядывала через какую-то завесу. И когда она рассказывала о том, что ей снилось, гувернантки говорили, что такие сны снятся только умалишенным и если она продолжит о них говорить, то её запрут среди других сумасшедших.

– Нет, – солгала Хелен. —Я бы сразу рассказала вам, миссис Бэбкок, – последний сон, о котором знала миссис Бэбкок приснился Хелен чуть больше пяти лет назад. Это был один из самых спокойных снов, что снились Хелен когда-либо, но вместе с тем, он наполнял её тревогой, куда больше остальных. Она не вспоминала о нем, стараясь забыть, но легче было забыть свое имя. Учительница же удовлетворилась ответом бывшей ученицы.

Миссис Бэбкок остановила повозку рядом с указателем. Дорога была пуста в оба конца, они приехали чуть раньше.

– Если вам вновь что-то приснился, то напишите мне письмо. А мистеру Шоу я не рекомендую говорить о ваших снах, Хелен. Мужчины мало что понимают в устроении женского ума, тем более, в таком молодом. Не сомневаюсь, что мистер Шоу пригласит к вам врача, который пропишет лауданум от женской истерии, но у вас её нет. А от снов сиропы и микстуры не помогут. От вашей болезни еще нет лекарства.

Хелен кивнула. У дяди Тайрона были две дочери, но разве он мог понимать их так, как одна женщина понимала другую? Зачастую в пансионе девушки понимали друг друга без слов, а их пожилой садовник не смыслил абсолютно ничего и часто удивлялся, когда они перешептывались и хихикали. Хелен нервно теребила пальцы в перчатках, а учительница положила свою руку на её, успокаивая.

– С вами ничего не случится в пути, Хелен, – она кивнула на дорогу. Стук копыт по пыльной дороге уже слышался, а дилижанс темным пятном маячил на горизонте. Учительница поправила застежку на сером дорожном плаще мисс Шоу и поставила вещи на дорогу. Благословив её, она забралась в свою повозку и тронула вожжи, разворачиваясь. Она не стала дожидаться, когда Хелен сядет внутрь и поедет. Оставшуюся дорогу ей предстояло преодолевать самостоятельно.

Большая, выкрашенная в зеленый цвет деревянная повозка запрягалась двойкой лошадей, а кучер, сидевший на козлах взял деньги за проезд. Стараясь не показать брезгливости на лице, Хелен села внутрь, пока кучер закреплял чемодан и мольберт на крыше, вместе с вещами других пассажиров. Она всегда путешествовала в личном экипаже, а горничная Люси постоянно твердила о клопах и тараканах в дилижансах, о духоте и тесноте. Сев на свободное место, обитое старой тканью, Хелен смогла мельком оглядеться: свободно только два места, не считая занятого ею. Не слишком тесно, чтобы пассажиры умерли от духоты и ей оставалось только надеяться, что в повозке не будет и клопов. Что дядя мог подумать о своей племяннице, если бы она привезла клопов? Хелен боялась даже предполагать.