– Княжич, – первым, едва успев войти, виновато заговорил Никита тихим, глухим голосом. – Прости, ради Владыки! Сам не знаю, как так вышло! Пленных обыскивали…

– Ну, хватит, – перебил его Владимир, подняв ладонь. – Благодаря Святославу пронесло. Но в следующий раз его может не быть рядом.

– Да, княжич, я понимаю, – потупил взгляд тысячник. – Впредь буду лично проверять каждого, кто приближается к тебе.

– Пойми, Никита, это очень серьёзно. Сегодня радонская дружина впервые за сотню лет могла остаться без Изяславовича во главе. Что было бы тогда?

Командующий встал и строго посмотрел на троих военачальников, выстроившихся перед ним, как провинившиеся дети.

– Я назначил вас после ухода брата, потому что увидел в каждом нужные способности. Вы молоды. Силы и удали вам не занимать, но этого мало! Сегодня утром ты, Илья, оплошал с метателями – чуть не сжёг идущую в атаку дружину! Теперь ты, Никита, подверг мою жизнь опасности. Войско могло остаться без головы! Что будет дальше? – Княжич перевёл взгляд на Ярослава. – Твои конники затопчут лагерь, смешав его с грязью?

– Нет. Не затопчут! – по своему обыкновению Ярослав говорил короткими, рублеными фразами.

Владимир, взглянув на Святослава, чуть заметно улыбнулся уголком губ, услышав, с каким искренним возмущением смуглый тысячник отверг возможность собственноручного уничтожения своего лагеря – словно и впрямь поверил, что княжич мог подумать о таком всерьёз.

– Поймите наконец: любая ошибка может нанести серьёзный вред нашему делу. Начните уже думать! Не заставляйте меня сомневаться в своём выборе!

Троица молчала, не зная, что ответить.

– Буду надеяться, что Владыка вразумит вас. Пусть сегодняшний день станет для каждого уроком. Теперь к делу. Какие вести прибыли из столицы?

Илья сунул руку под тёплый, подбитый мехом плащ и, достав небольшой свиток, скреплённый сургучной печатью, протянул его Владимиру.

Княжич внимательно осмотрел послание. Взглянув на оттиск, нахмурился.

– Копьё? – негромко проговорил он, подняв глаза на приближённых. – Герб каменецкого князя?

– Да, Владимир.

– Откуда, говоришь, прискакал гонец?

– Из Радограда.

Командующий приподнял брови, сломал печать и погрузился в чтение. В шатре воцарилась тишина.

Время шло, но Владимир молчал, перечитывая послание снова и снова, словно не мог поверить написанному. Его лицо выражало смятение. Наконец он тяжело сел, прикрыв глаза ладонью.

– Не может быть… – тихо, почти шёпотом произнёс он.

– Что там? – слабым голосом спросил Святослав. – От кого записка?

Владимир выдохнул.

– От Роговолда.

Тысячники переглянулись.

– Что каменецкий князь делает в Радограде? – удивлённо выпалил Никита.

– Правит.

– Как это? – не понял Святослав.

Княжич встал и отошёл к дальней стороне шатра, повернувшись к остальным спиной. Рука, сжимавшая свиток, заметно дрожала.

– Хан отдал ему ярлык на княжение, – процедил он. – Радоград, как и вся Радония, теперь принадлежит ему. Дядя с войском занял город. И призывает меня в столицу, чтобы присягнуть. Обещает намест, всяческие почести…

Военачальники и Святослав не верили своим ушам.

– Постой, а как же князь Юрий? – Мальчик, забыв о боли, приподнялся на локтях.

– Умер.

– А Олег? Олег же наследует ему!

– Олега больше нет, – глухо отозвался Владимир, опустив голову. – Дядя сообщил, что брат отправился в Ханатар за дозволением, но, проявив неуважение к хану, был казнён.

Ветер трепал матерчатые стены шатра. Снаружи доносилось ржание лошадей, хриплые голоса дружинников и стоны раненых.

Все в шатре молча смотрели на спину княжича, словно оглушённые услышанным. Святослав, искренне любивший Олега, не сумел сдержать чувств и тихо заплакал.