Сказание о Радонии. Книга 2. Два князя Кирилл Малышев
Вера – это огонь, что тлеет в душе любого, даже самого слабого из нас. Стоит этому пламени разгореться, как оно превращает немощь в силу, а страх – в решимость. Вера способна вознести на самую вершину презреннейшего из людей. Она дарует голос безмолвному и ведёт вперёд, когда путь кажется непреодолимым. Именно вера делает людей теми, кем они ещё вчера боялись стать, – сильными.
Часть 1. Второй сын.
Глава 1. Туман над Радоградом.
Густой туман, окутавший Радоград, наполнил предрассветный воздух сырой влагой.
По безмолвным, ещё спящим улицам посада брёл случайный прохожий. Вдыхая студёную сырость, он чувствовал, как холод пробирается внутрь через ноздри, заставляя его зябко ёжиться под тонким плащом.
Конец осени в окрестностях столицы Радонского княжества всегда сопровождался утренними туманами, поднимающимися над рекой – белыми и плотными, словно и́зборовская сметана. В это время года на улицах и площадях с утра особенно безлюдно: укрывшие землю клубы́ сгущались настолько, что человек мог пройти мимо собственного дома, не разглядев его в мутном мареве.
Прохожий знал это, поэтому звук, донёсшийся издалека, показался ему странным и неожиданным для столь раннего часа. Казалось, кто-то кричал или горланил песню.
Не ве-е-ерю я-я-я…
Остановившись, путник прислушался. Непривычный для предрассветной тишины шум раздавался всё ближе. Вскоре он понял: да, это было пение.
Что ро-о-одна ма-а-ать мо-я-я-я…
Теперь, кроме разудалого баса, он различил ещё кое-что – стук колёс телеги, быстро катившейся по мощёной булыжником улице. Вглядываясь в плотную мглу, он подался вперёд, пытаясь понять, кто именно нарушает утренний покой города.
И едва успел отпрыгнуть, когда с грохотом мимо него пронеслась повозка, запряжённая тройкой лошадей.
– А ну, пшёл, псина! – пророкотал с неё явно очень пьяный человек. – Не видишь, кто едет? Посадник едет! Ростислав, а ну-ка, быстрее! Прибавь ходу!
Сидящий на козлах возница хмуро покосился на лежащего раскинув руки, пьяного в стельку Тимофея Игоревича.
– Куда уж быстрее? – покачав головой, буркнул он.
– Да я тебя! На куски… этими вот руками… – посадник замахнулся пустой бутылкой. – Кому сказал – гони!
Голова городской стражи невольно сжался. Брошенный в его сторону стеклянный сосуд пролетел мимо. Ударившись о стену ближайшего дома, он разлетелся вдребезги, осыпав мостовую градом острых осколков.
Сегодня ночью Ростислава, решившего в кои-то веки немного отдохнуть, разбудил старший городского дозора. Пока глава столичной стражи одевался, тот сообщил, что в одном из посадских кабаков Тимофей Игоревич перебрал и разошёлся не на шутку. Впал в неистовство и перевернул заведение вверх дном.
Испуганный хозяин позвал на помощь патруль, обходивший улицы неподалёку. Но когда стражники вошли и вежливо предложили уважаемому посаднику проследовать домой, он избил одного из них так, что непонятно – выживет ли. А второму велел бежать к Ростиславу и передать, что поедет только с ним.
Почему именно так – было неизвестно.
Причуды влиятельного человека.
Но вскоре сам начальник стражи, в сопровождении пятерых здоровых мужиков, заталкивал еле державшегося на ногах главу города на повозку. Самостоятельно идти или ехать верхом он уже не мог.
– Всё тут моё! Всё! – кричал Тимофей Игоревич, сотрясая белёсую пелену тумана. – Всех, блядь, к ногтю прижму! Всех!
Что вызвало его гнев, Ростислав не знал. Однако Тимофей далеко не в первый раз нарушал ночное спокойствие вверенного ему города. Выпить он любил, причём всегда в одиночку.
А как захмелеет – превращается в зверя.
Неделю назад он поколотил девку в борделе на Торговой улице. Избил так, что та умерла на месте. Проломил бедняжке голову пудовым кулаком. Пришлось тайком сбросить тело со стены в Радонь, чтобы никто не заметил. А Тимофею – хоть бы что! Даже не вспомнил наутро. Проснувшись, отправил в тот бордель слугу с деньгами – заплатить. Хозяин заведения, не будь дураком, деньги взял, да ещё и поблагодарил посадника за внимание к его скромному заведению. Его тяжело винить. В мире дельца практичность часто перевешивает честность, ведь успех его дел измеряется полученной выгодой, а не чистотой совести.
А месяц назад очередная разудалая попойка закончилась тем, что городской страже пришлось тушить трактир. Тимофей, схватив факел, зачем-то забросил его на крышу. Хвала Владыке – удалось избежать большой беды.
Трактирщики и содержатели публичных домов и рады бы не пускать такого посетителя, но разве его остановишь? Посадник всё-таки! Второй – а многие думали, что и первый – человек в Радонском княжестве. Да и мужик он здоровенный, страшный. Запрёшь перед ним дверь – выбьет напрочь!
Страже оставалось только терпеть и разбираться с последствиями. Наказать ведь его никак не накажешь.
Городской голова. Начальник.
– Где мы? – проклокотал Тимофей. – Отвечай, пёсий сын!
– К воротам детинца подъехали, – отозвался Ростислав. – Скоро будем.
– Ну и холод же! Сучья зима!
Посадник, бурча что-то себе в бороду, недовольно поёжился.
"Холодно ему стало. Видать, трезвеет потихоньку", – подумал про себя глава столичной стражи, направляя лошадей ко въезду во внутреннюю крепость.
– Кто едет? А ну, стой! – раздался сонный голос караульного.
– Пшёл вон! – прокричал в ответ хозяин города.
Новая бутыль вылетела из телеги и, описав в воздухе дугу, ударилась прямо о голову стражника, со звоном разбившись о железный шлем. Не испытывая больше желания что-либо спрашивать, он тут же посторонился, дав повозке проехать.
Ростислав подогнал лошадей. Несколько минут – и всё было кончено. Тройка лошадей наискось пронеслась по безлюдной Храмовой площади. Натянув поводья, глава городской стражи плавно сбавил ход и остановился прямо перед чёрным крыльцом посадного терема.
– Приехали, Тимофей Игоревич!
Тот в ответ пробормотал что-то невнятное и, с трудом сев, неуклюже подобрался к борту телеги. Затем, склонившись, попытался спуститься, но могучее тело его не слушалось. Если бы не подоспевшие стражники, дежурившие у входа в здание, он бы рухнул на землю, как мешок с мукой. Охрана успела подхватить хозяина и, придерживая, помогла аккуратно спуститься вниз.
– А ну, пошли прочь! – вскричал посадник, расталкивая стражников. – Как смеете прикасаться ко мне, псы безродные?! Руки убрали! Забыли, кто перед вами?!
Освободившись от поддержки, он, едва держась на ногах, зигзагами направился ко входу в жилище.
Стражники растерянно переглянулись, ожидая от Ростислава указаний. Но тот лишь пожал плечами, махнул рукой и, тронув поводья, направил повозку в сторону Храмовой площади. Вскоре фигура начальника стражи растворилась в густом тумане.
Обменявшись взглядами, охранники, зевая, вернулись на свои посты.
С трудом взойдя по лестнице, посадник остановился, тяжело дыша. Одной рукой он упёрся в стену, другой вытер обильно выступивший на низком лбу пот.
– Ирина! – прокричал он. – Почему жена не встречает меня?!
Тяжело стуча каблуками по дощатому полу, Тимофей направился в глубь терема. Он петлял по коридору, то опираясь на одну стену, то отшатывался к другой, когда ноги подводили.
– Ирина!
Оставляя за собой шлейф густого перегарного смрада, он медленно двигался вперёд, в скрытую мраком часть дома. Там, в дальней половине жилища, находилась его цель – покои молодой жены.
Кое-как добравшись до закрытой двери, посадник не стал обременять себя стуком. Ухватившись обеими руками за резной наличник, украшавший проём, он отклонился назад и изо всей силы ударил ногой в запертую створку. Дверь не выдержала, распахнувшись с жалобным лязгом металлических петель.
Ирина, мгновение назад спавшая, вскрикнула, подскакивая на постели. Грудь её, укрытая белоснежной ночной рубашкой, судорожно вздымалась. Не до конца отойдя ото сна, она быстро огляделась. Осознав, что происходит, девушка задрожала от ужаса.
– Ирина! – пробасил, брызжа слюной, Тимофей. – Мужа нет дома, а ты спишь?! Что ты, блядь, за жена? Дерьмо ты, а не жена!
Тяжело ввалившись в опочивальню, мужчина шагнул к кровати, на ходу стягивая с себя широкий пояс с массивной пряжкой в форме щучьей головы – герба его рода.
– Ничего… – теперь он уже не кричал, а скорее рычал, глядя на вжавшуюся в стену Ирину налитыми кровью глазами. – Я тебя, блядь, перевоспитаю. Будешь у меня как шёлковая!
Пояс с глухим стуком упал на пол.
Догадавшись, что сейчас произойдёт, девушка вскочила на ноги. Плача, она еще мгновение стояла перед мужем, а затем, резко подавшись в сторону, попыталась прошмыгнуть между ним и стеной.
Но Тимофей, раскинув мощные руки, перегородил ей путь. Изловчившись, он сгреб жену в охапку. От него густо несло по́том и хмельным духом.
Ирина пронзительно закричала, пытаясь вырваться.
– Ишь ты! Кричать вздумала, сука!
Тыльной стороной ладони посадник ударил её по лицу.
Хрупкая девушка потеряла равновесие и рухнула на кровать, где всего минуту назад мирно спала. Простыни тут же покрылись алыми каплями, брызнувшими из разбитого носа.
– Кричит она! – громко возмутился Тимофей, рывками стягивая с себя портки. – Кого зовёшь? Милого своего? Не придёт он! Никогда не придёт!
Оголив крепкий, покрытый чёрными волосами зад, он навалился на рыдающую супругу.
Ирина пыталась сопротивляться, но противостоять хоть и пьяному, но всё же могучему мужу не могла.
