Опустившись на одно колено, он мягко тронул узкую спину Рогнеды, осторожно обняв её.

– Горе-то какое, матушка! – вкрадчиво произнёс мужчина. – Все мы осиротели сегодня… Воистину, чёрный день для Радонии.

Рогнеда подняла заплаканное лицо. Её и без того ярко-зелёные глаза, наполненные слезами, будто светились изнутри – словно два безупречных изумруда, подёрнутых влажной пеленой.

"Красивая всё-таки баба…" – отметил Тимофей, рассматривая её.

Но вслух сказал:

– Как ты, матушка? Вижу, горем убита…

– Тимофей, дорогой ты мой… – начала было вдова, но подкативший к горлу ком не дал ей закончить.

Посадник крепче прижал её дрожащее тело к себе.

– Понимаю, всё понимаю, не говори ничего, – шмыгнул он крупным носом, будто вот-вот и сам заплачет. – Утешься, Владыка с нами. Всё будет хорошо!

– Я… Я так молилась… – прерывисто запричитала женщина. – Но… Но Зарог всё равно забрал его…

Тимофей скорбно покачал головой.

– Замысел Владыки нам не понять… Всегда забирает лучших из нас!

Рогнеда вскрикнула и уткнулась лицом в грудь мужчины. Тело её била мелкая дрожь. Посадник, на мгновение растерявшись, принялся осторожно гладить её по волосам, заплетённым в тугую косу с изумрудной, в цвет глаз, лентой.

– Ну, полно тебе, матушка. У тебя остались сыновья, жизнь продолжается, всё в руках Зарога…

Посадник аккуратно взял её лицо в ладони и приподнял.

– Ты, Рогнедушка, ни о чём не переживай, – вкрадчиво произнёс он. – Я всё организую, всё сделаю. Тебе беспокоиться не о чем! Более того, лучше простись с супругом здесь. Не стоит тебе идти на ильд. Это очень тяжёлое зрелище. Без тебя сожжём.

– Но… Но это долг жены – проводить мужа в последний путь…

Тимофей задумался и кивнул.

– Это, конечно, да. Но ты посмотри на себя. Лица на тебе нет! Совсем плоха. Сколько уже не спала? День? Два? – он покачал головой. – Тебе нужны силы, ибо когда вернётся Олег, ты должна быть ему опорой.

Посадник вздохнул и ласково улыбнулся.

– Давай так: я пришлю лекаря с настойкой. Выпьешь – сразу приободришься. Это пойдёт тебе на пользу. Обещаешь пить?

– Но я…

– Обещай! – повторил Тимофей, чуть сильнее сжав её плечи.

Рогнеда молча кивнула.

– Ну вот и хорошо! – толстые губы мужчины растянулись в улыбке.

В помещение, шаркая, медленно зашёл тиун. Завидев его, Тимофей Игоревич поднялся, сделал несколько широких шагов и снова оказался у входа.

– Захар, хорошо, что пришёл. Ты давай – Глеба пошли всех бояр, кто в Думу входит, оповестить. Шлёнова, Залу́цкого, Стеглови́того… ну кого следует, в общем. Пусть передаст, что на закате я их собираю в Думском зале. И пусть парнишка по дороге ни с кем не болтает! Нам слухи ни к чему!

Старик несколько раз молча кивнул.

– Дальше. Нужно ильд готовить. Подбери и́льдеров. Четверых парней – тело нести. Я сам им расскажу, что и как, а ты просто найди.

– Четверых? – переспросил управляющий. – Шестеро ведь обычно несут…

– Не надо нам шестеро, – махнул рукой Тимофей. – Юрий так высох, что и вчетвером справятся. Да и тебе работы меньше! Четверых-то легче найти, чем шестерых.

Немного подумав, посадник подвёл итог:

– Ну, вроде, всё. Остальное я сам сделаю. Да, тем, кто князя утром нашёл, не забудь сказать, чтобы язык за зубами держали!

Захар повернулся к выходу, собираясь покинуть опочивальню.

– И вот ещё что, – проговорил глава столицы ему в спину. – Распорядись, чтобы очаг в покоях пожарче топили. Холодно тут. Не хватало нам ещё, чтобы княгиня заболела.

Тиун непонимающе пожал плечами.

– Но тело гниёт…

– Вот что ты за человек, – посадник недовольно покачал головой. – Что ни скажешь тебе – всё поперёк говоришь! Делай, как велено. Давай, ступай, ступай!