Резкий смрад ударил в нос. Запах был настолько сильным и острым, что даже не отличавшийся брезгливостью Тимофей вынужден был поднести рукав к лицу, пытаясь ослабить зловоние.

– Пошли прочь! – рявкнул он стоявшим у двери стражникам.

В помещении, помимо мёртвого князя, находились трое.

Матвей, княжеский лекарь, которого Тимофей поставил на место трагически погибшего Василия, стоял у стены, сложив руки.

Дмитрий, третий сын Юрия, сидел на лавке неподалёку от кровати, с отсутствующим видом глядя на бездыханное тело отца.

Внутри царила тишина. Казалось, даже время замерло в этих стенах, прекратив свой бег. Лишь Рогнеда нарушала молчание – княгиня стояла на коленях у смертного ложа, сжимая иссушенную руку покойного.

Из всех присутствующих только Матвей обратил внимание на появление в комнате нового человека. Он повернулся, всем своим худым, высоким телом, облачённым в простое холщовое одеяние, и почтительно склонил голову.

Тимофей остановился рядом, осматриваясь.

– Ну и вонь! – недовольно пробурчал он. – Того и гляди – с ним рядом слягу. Интересно, будет ли тогда Рогнеда так же плакать и по мне?

Он задорно подмигнул врачевателю.

– По всему видно, князь почил ещё вечером, – негромко отозвался Матвей. – Обнаружили только утром. Тело Юрия и при жизни… хм… – он старательно подбирал слова. – Имело особый аромат. Но после смерти запах значительно усилился.

– Аромат! Словцо-то какое подобрал! – хмыкнул посадник. – Вонял он страх как! Хуже дворового пса!

Матвей пожал плечами, никак не комментируя услышанное.

– Кто его нашёл?

– Слуги, – развёл руками лекарь. – И то не сразу поняли. Утром начали очаг топить, и только через час заметили, что государь не дышит. Позвали меня. Я осмотрел тело и велел Захару оповестить тебя. Княгине тоже сообщили. Вот и весь сказ.

– Хороша девица лицом, а сказ концом! – усмехнулся Тимофей, несильно хлопнув его по спине. – Ладно. Послезавтра, на закате, проведём ильд.

И без того выпуклые глаза Матвея ещё сильнее округлились. Он недоумённо посмотрел на посадника.

– Позволь, Тимофей Игоревич… Тело в очень плохом состоянии! Плоть князя разлагается стремительно. Послезавтра на закате – это почти через три дня! От него мало что останется! Сегодняшний смрад покажется приятным благоуханием! Народ будет в смятении! Лучше бы нам поторопиться…

Глава столицы прервал его, положив тяжёлую руку на плечо. Под её весом худощавая фигура врачевателя заметно качнулась.

– Послушай, – тихо, будто заговорщик, произнёс Тимофей, заглядывая в бесцветные глаза собеседника. – Ты ведь не о каком-нибудь рыбаке говоришь… Как-никак князь умер. Тут спешить не нужно! Сначала требуется все подготовить. Кое-как такие дела делать нельзя!

– Но…

– Всё, хватит! – посадник резко махнул рукой. – Вон, гляди! – он ткнул пальцем в сидящего с отсутствующим видом Дмитрия. – Княжич горем убит. Что, вырвешь тело отца из его трепетных сыновних рук? Не дашь проститься с родителем?

Матвей перевёл недоумённый взгляд на юношу, каменное лицо которого не выражало ни единого чувства.

"Трепетные сыновьи руки?" – растерянно подумал он.

– Ладно, – бодро подытожил глава Радограда, хлопнув лекаря по плечу. – Ты погоди пока, а я к княгине подойду.

Тихо, почти крадучись, Тимофей подошёл к сидящей на коленях у тела мужа вдове. Здесь, рядом с покойным, вонь была почти невыносимой.

Посадник мельком взглянул на сизо-багряное лицо князя. Что-то неприятно зашевелилось в желудке, и он тут же отвернулся, опасаясь, что его стошнит прямо на неподвижно лежащего государя.

"Хвала Владыке, что не лето… Весь терем кишел бы мухами," – с отвращением отметил про себя Тимофей.