– Эй, подожди, ты ещё придёшь?

Наступила тишина. Бернц не помнил, сколько он ещё просидел, не помнил, спал или нет.

Во второй раз белый человек появился в той комнате, где сидел Бернц. Он вышел из одной стены, прошёл мимо Юлиана Павловича и ушёл в противоположную стену.

«…В снежных заносах обнаружен уснувший мужчина средних лет с признаками частичного обморожения. Одет: трико синее, майка розовая, пальто серое драповое, сапоги чёрные, шапка енотовая коричневая. Находится в сознании. Просим родственников откликнуться и забрать домой, так как в больнице и без того мест мало».

В третий раз человек появился из стены только наполовину. Было слышно, как он с кем-то разговаривает. Отвечал женский голос. Затем он обратился к Юлиану Павловичу:

– Ты не сиди здесь. Можешь попасть под подозрение.

– Но я не могу отсюда выйти…

– А ты и не выходи. Делай что-нибудь.

– А что делать?

– Служи Снежному Владыке.

– А вы все ему служите?

– Не служить нельзя.

– Почему?

– Потому что он Снежный Владыка.

– А вы кто?

– Мы Снежные Чучела.

– А я человек, – в Бернце вдруг заговорила гордость.

Снежное Чучело рассердился, затопал ногами, метнул в Бернца снегом и исчез.

Теперь Снежные чучела стали толпой ходить через снежный дом Бернца. Они что-то бубнили гулкими голосами и были очень заняты своими делами. Одно маленькое чучелко подошло к Бернцу, ткнуло пальцем в стену и сказало:

– Рой в этом направлении.

И Бернц стал рыть. Получился уже очень длинный коридор в снегу, домик был далеко, а он всё рыл. И надеялся, что попадёт назад, к людям. Через коридор время от времени проходили Снежные Чучела. Коридор становился всё темнее и темнее, и Бернцу уже казалось, что он начинает задыхаться.

Внезапно снег обвалился, и открылась огромная снежная площадь, а посередине стояла великанская мохнатая ёлка, вся в огнях. Кругом сновали Снежные Чучела. Очевидно, они готовились к какому-то торжеству. На другом краю площади горели тысячи огоньков. Бернц подумал: «Может быть, там город?» Но идти туда было очень далеко. Бернц решил сначала добраться до подножия огромной ели. И направился прямо к ней. А праздничная процессия уже тронулась. Чучела шли с факелами в руках вокруг дерева, а на небе огненными буквами горело: «МИЛЛЕНИУМ».

– Смотрите, здесь человек! – раздался злобный крик. Бернца схватили огромные снежные лапы и повесили на ель. Дерево уже подожгли, что было частью ритуала, и огонь поднимался всё выше, Бернца жгло со всех сторон. Он потерял сознание.

Очнулся он дома, на своей кровати. На кухне шкварчало, оттуда тянуло подгоревшими оладьями. «Жена вернулась», – понял Бернц и очень обрадовался.

Позже он навестил свою любовницу и узнал, что та тоже приходила забрать его из больницы, но его не отдали, так как у неё не было документов. Через неделю полярная ночь прошла, снег стал таять и было наводнение. Но об этом повествует другая история.

Дождь лил всю зиму, с небольшими перерывами, иногда переходя в колючий снег, который сразу таял. Наступило унылое время – сначала длинные, тёмные вечера ожидания Рождества, когда самозабвенная суета ещё не началась, и эманации одиночества витали над городом, проступая меж холодных стен. Затем в один момент, как по сговору, горожане толпами ринулись скупать горы ненужных вещей, чтобы, будучи любезными, или же по обязанности, преподнести их кому-то; дамы роились в отделах модной одежды и выбирали, распыляя, удушливый парфюм. В дни Рождества на улицах не было ни души, каждый пытался где-то притулиться, лишь бы не сидеть дома одному, задыхаясь от тоски.

Но и после Рождества было не лучше. Каменный город как будто вымер, только по мосту сквозь дождь пролетали автомобили с наглухо задраенными окнами.