Исабель вернулась в кухню и стала яростно сметать воображаемые крошки с идеально чистой скатерти.

Тоска и одиночество мучили её. Жизнь пролистывала бессмысленные серые дни, и холодный липкий ужас перед приближающейся старостью накатывал на неё всё чаще.

В Институте социальных программ она долго, изучающе присматривалась к человеку по имени Себастьян. Себас, называли его все. Он был наладчиком электронного оборудования и появлялся в институте нередко. Свои сомнения Исабель объясняла тем, что Себас был эмигрантом из Латинской Америки. Однажды она решила рискнуть. Подсев за его столик в институтском кафе, она завела разговор о любви и дружбе, романтике и встречах, который Себас с удивительным жаром поддержал.

– А разве вы один? – наконец смогла пригвоздить его вопросом Исабель, хотя ответ она знала.

– Да, – опечаленно ответил Себас, и даже седеющие усы его поникли вниз. – Я ещё не нашёл женщину своей мечты…

– Вот как? Почему же? – кокетливо спросила Исабель, тряхнув серьгами.

Себас даже подпрыгнул на стуле. Закатив глаза, он воскликнул:

– О, мне нужна такая женщина, от которой я бы… дрожал! – и он, зажав в кулаке пластиковую вилку, мысленно погрузился в какую-то пылающую красками воображаемую картину, в которой его, лысеющего и седоватого, с круглым выпирающим животом, всё ещё манил далёкий и прекрасный женский образ, и совершенно не обращал внимания на поражённую Исабель.

Вечером она вышла в пассаж. Было сыро, холодно и неприятно так, что по её по спине пробежали мурашки. В безлюдном пространстве слышалось только хлюпанье дождя и отдалённый шум дороги, но Исабель вдруг почувствовала, что не одна. Ощутив на себе чей-то взгляд, она оглянулась, но увидела лишь удаляющуюся пустынную гулкую анфиладу в мертвенном свете витрин.

Странное дело, с тех пор Исабель стала ощущать тот самый взгляд на себе, где бы она ни была: в парке, на набережной у озера, во время вечерних прогулок. Однажды, совершая обычный променад безо всякого дела, она наконец столкнулась с самим смотрящим, глаза в глаза. Она стояла перед старинным зданием на площади, и с трёхметровой высоты на неё взирал немного суровый, но обладающий благороднейшими чертами каменный лик. В его глубоко посаженных под тяжёлыми бровями очах как будто застыл немой вопрос. Ошарашенная, Исабель хлопала ресницами, взгляд её светлых водянистых глаз застыл, серёжки дрожали в её ушах, и она почувствовала себя маленькой девочкой, которая ни в чём не была виновата, но это нужно было ещё объяснить… Изваяние из серого камня представляло собой прекрасную и мощную мужскую фигуру, поддерживающую вычурные балконы в изобилии лепнины – украшенных лентами лавровых гирлянд. Исабель простояла достаточно долгое время, наслаждаясь видом основательно выполненного в анатомическом отношении торса, обладающего безусловной эстетической ценностью – в этом-то она понимала. Изумлённый взор её блуждал по могучим формам, на лицо же она боялась посмотреть. Лицо статуи было как будто живым, пронизывающий каменный взгляд не позволял ей сдвинуться с места. На классически правильных губах застыла играющая самыми разными смыслами полуулыбка.

И так стояла Исабель, не смея оторваться, глядя на скульптуру, пока совершенно не замёрзла. Тогда пятясь, медленно, шаг за шагом, она отдалилась от изваяния и, с трудом перебирая закоченевшими ногами, в задумчивости опустив голову, побрела домой.

Вечером она обнаружила, что совсем забыла зайти в продуктовый супермаркет, на ужин почти ничего не было. Но не идти же одной в ресторан. Она задумчиво сидела за столом, размачивая сухарь в кофе. Это не была тяжёлая задумчивость, наоборот, все мысли испарились куда-то, и её состояние скорее походило на оцепенение или полусон. В ванной она, не моргая, смотрела в зеркало, но как будто не видела себя в нём. Ей захотелось нанести каплю духов. Она выбрала любимый флакон и, вытягивая сморщенную шею, лёгкими движениями нанесла парфюм. Выключив свет, она лежала в постели с открытыми глазами. Сна не было и в помине. Мутный свет проникал из окна – она забыла закрыть жалюзи. Но вставать было лень. Она бессмысленно разглядывала освещенный уличный откос окна. Сколько времени прошло таким образом, она не знала. И вдруг на откос легла тень – кто-то стоял снаружи. Исабель снова почувствовала на себе взгляд. О, теперь она знала, чей это взгляд! Но неужели он смог сюда прийти? Взволнованная, она не могла пошевелиться и недвижно лежала в темноте. Через некоторое время тень исчезла, и Исабель забылась сном.