Ни привычки, ни эмоций – только метод. В этом мире так было легче выживать.

Её рабочее место, замаскированное под аскетичный модуль с эргономичным креслом и голографическим столом, встречало привычным холодом. В левом углу мигало сообщение: «Требуется авторизация для доступа к архивам». Она ухмыльнулась.

Лиана ввела стандартный идентификатор, реакции ждать не пришлось – на экране вспыхнул симметричный отчёт о смерти Николая В. Всё как обычно: медицинское заключение, запись сенсоров, автоматические протоколы АДАМа. Четыре подписи, подтверждающие отсутствие признаков вмешательства.

«Скучно до ужаса, – подумала Лиана, – но именно в скуке чаще всего прячется ложь».

Она повторно прокрутила лог-файл момента смерти: пульс – спад, общее напряжение мышц – выше нормы. Последние полторы минуты – ускорение сердечного ритма до бешеного сукцессионального скачка, затем резкий обрыв. Никто не задал ни одного лишнего вопроса. Для Службы эти паттерны были обычным делом, ошибка датчика могла объяснить почти всё.

«Но только не причину смерти», – поймала себя на этом мысленном «но».

– Ли, ты что тут застряла? – голос коллеги Дениса с другого отдела, как всегда, слишком громко и не к месту.

Она резко подняла взгляд – мимика стала за эти дни каменной, глаза серые, почти стеклянные.

– Не твоя смена, Денис, – спокойным голосом сказала она. – Или пришёл проверить, как работает АДАМ?

– Просто хотел узнать, всё ли у тебя в порядке, – Денис ухмыльнулся, но взгляд выдал: он нервничает.

– Да разве тут может быть всё в порядке? – Лиана кивнула в сторону экрана. – Умер сотрудник, машина списала на аритмию и сбой стандарта стрессоустойчивости – а медицинский анализ вообще копипаст из протоколов…

Он хотел пошутить, но осёкся, почувствовав ледяное напряжение.

– Ты правда думаешь, что… это не просто несчастный случай? – Голос его стал почти шёпотом.

– Я ничего не исключаю без доказательств, – быстро ответила Лиана. – Но отчёты слишком чистые. Сравни с любой другой смертью – обязательно найдётся хотя бы кривой протокол, хотя бы какой-нибудь нестыковочный фрагмент в логах. А тут всё идеально. Такое бывает разве что в кино.

Денис помолчал, нервно пожевал губу.

– Может, ты слишком многого хочешь? – пожал он плечами. – Мы же и так ничего не решаем. Все решает система. Она не ошибается.

– А если её взломали?

В этом коротком вопросе вместилась вся суть их мира: у каждого был доступ к истине, но никто не знал, что делать, если система, на которую опирались все, могла оказаться уязвимой.

– Я хочу кое-что проверить, – Лиана перевела взгляд на свои записи. – Надеюсь, ты умеешь держать язык за зубами.

Денис одобрительно фыркнул – так, будто его сочли наконец серьёзным партнёром. Да и ему нравилась идея сыграть в опасную игру.

***

Первые часы расследования прошли в тишине, за закрытыми межсетевыми порталами, без отвлекающих личных каналов и уведомлений. Лиана вбивала ключевые команды в надёжно изолированный блок системы: смертельный ЧП, архив доступа к анализаторам нервных импульсов, внутренние журналы доступа к лабораторному оборудованию.

Данных оказалось больше, чем ожидалось, но кое-что выбило её из колеи. Дата первого контакта системы с телом Николая – на сорок секунд позже, чем заявлено в медицинском протоколе.

Таких вещей не бывает.

В мире, где каждое действие фиксируется с точностью до миллисекунды, потеря почти минуты – это катастрофа.

– Денис, глянь сюда, – тихо позвала она, – видишь этот геп в журнале?

Он фыркнул:

– Ну, наверное, сбой передачи пакета, бывает.

– Не бывает, – Лиана прищурилась, – особенно когда речь о протоколе медицинской экспертизы.