Умер Николай Воронин, ведущий инженер – при исполнении. Люди, такие как он, исчезали здесь слишком буднично. Если верить АДАМу, это просто еще одна трещина в хрупкой оболочке мегаполиса.

Лиана не верила. Она знала брата, его строптивость, привычку всё делать лично и не доверять даже самому совершённому коду. Он не мог ошибиться настолько глупо – не при его уровне.

Она вспомнила, как он однажды сказал:

– Если ты хочешь, чтобы что-то никто не нашёл – спрячь это на виду. А если хочешь, чтобы тебя не смогли взломать извне, сделай так, чтобы единственное уязвимое место было внутри.

***

Первые часы своей жизни после происшествия Лиана провела за протеиновым стабилизатором, вглядываясь в пустой экран планшета. Город стучал по оконным рамам тонкими каплями дождя – микроклимат мегаполиса редко баловал солнцем. У деревянной полки с книгами – по наследству от отца – пылились забытые тома бумажной эпохи. Насмешка над цифровым веянием, но сегодня Лиана чувствовала в них поддержку.

Она перечитывала посвящение, оставленное для неё Николаем в одной из старых книг:

«Для Лианы. Чтобы ты всегда помнила, что вопросы важнее ответов. Б»

Эти слова когда-то казались ей красивым клише, но теперь звучали прямым призывом. Вопросов становилось больше: почему лог-файлы пропали так аккуратно? Почему записи с камер исчезли лишь за три минуты до смерти? Почему закрытие дела прошло со скоростью неслыханной даже для автомата бюрократии?

Лиана подняла купленную по привычке чашку кофе и почувствовала горьковатое тепло – слишком резкое, чтобы быть успокаивающим, и всё же поддерживающее жизнь.

В личном интерфейсе мигнула иконка сообщения: «Уведомление о завершении следственных процедур. Доступ к архивам проекта ограничен. Протоколы унификации данных задействованы». Всё. Официальный занавес.

Она вгляделась в экран, где застыл поверх стерильных букв её собственный облик. По другую сторону стены мегаполиса вращались километры сетей, где каждый следующий клик превращался в немую статистику; а между строк всегда находилось то, чего АДАМ не умел искать – сомнение.

– Ну что ж, брат, – тихо шепнула Лиана, – если никто не ищет, мне придётся делать это самой.

***

Она начала с очевидного – восстановила из памяти последние переписки с Николаем. Много техноболтовни, пара ссор – спорили о целесообразности «отсекания» глубоких воспоминаний у ИИ, и короткое прощальное сообщение:

– Всё получится. Если не выйду на связь – проверь, чтобы «осадок» не стёрся.

«Осадок». Протокол памяти, который Николай называл «уловом тени» – резервный буфер, куда попадал каждый фрагмент незавершённых идей или спорных логов. Официальные ИИ-кураторы про такие штуки не знали, потому что никто не любит, когда у машины появляется собственная тень.

В папке – пусто. Системный контроллер сообщил о легальной очистке под предлогом постфикса «чувствительных данных». У полицейского портала копия архива была доступна лишь через суд, который АДАМ гарантированно занял бы формальным отказом.

Но Лиана знала ещё один способ. Николай умел прятать данные так, чтобы их невозможно было распознать быстро даже «глубокой» машиной. Понадобится время. А пока – она снова перелистала список контактов брата.

В самой середине всплыл странный профиль – Nemesis.123. Псевдоним ни о чём не говорил, но аватаркой был кусок классической картины: парень в золотистой броне и безликость вместо лица.

Она написала туда. Через две секунды ответ:

«Помнишь, как мы запускали «трёх сестёр»?»

Лиана напряглась: это был вопрос из детства, шифровка – начальный код для восстановления доступа к их старой общей подпроектной папке.