– С Артёмом? – прищурилась Даша. – Прямо хоть на край света?

Аня покраснела, но кивнула.

– Ну, смотри… – Дарья вдруг стала серьёзной. —

Чтобы он тебя не обижал.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– Я не тот, кто обижает таких зайчат, – тихо сказал я.

– Он тоже так говорил, – бросила Дарья. Тишина повисла тяжёлая.

Я встал, чтобы не сказать лишнего.

– Я человек действия. Не только слов. Дарья подняла руки:

– Остынь. Я не против тебя.

Мы молчали. Потом я выдохнул:

– Спасибо тебе, Даша. За всё. Она махнула рукой:

– Да брось. У Ани есть ключ – если что, знаете, где дверь.

Когда мы собирались уходить, Аня вдруг резко обернулась и бросилась к Дарье. Они обнялись – крепко, будто прощались навсегда.

– Береги её, – шепнула Дарья мне на прощание. Я только кивнул.

На улице было холодно, но мы шли быстро – плечом к плечу, шаг в шаг. Аня то и дело поглядывала на меня, и в её взгляде было столько безоговорочного доверия, что мне хотелось остановить время.

– Готов? – спросила она у входа в подъезд.

Я взял её ладонь в свою – такую маленькую, такую хрупкую.

– С тобой – на всё.

И мы шагнули в темноту.

Мы стояли перед дверью, которая когда-то была для Ани домом.

Теперь она казалась входом в чужое, враждебное пространство.

Аня дрожащими пальцами пыталась вставить ключ в замок, но безуспешно.

– Блин… Он… он замки сменил… – её голос дрогнул. Я почувствовал, как её плечи напряглись под моей рукой.

Мои пальцы сжались в кулаки. Когда он успел?! —

пронеслось в голове.

Но кричать было бессмысленно. Я глубоко вдохнул, стараясь удержать ярость, поднимающуюся изнутри, как лава.

– Не переживай, – прошептал я, цепляясь за последние крупицы самообладания. – Что-нибудь придумаем.

В голове промелькнули безумные планы – выбить дверь, взломать замок…

Но нет. Это оставит следы.

Тогда я выбрал самое простое: постучать.

Три удара. Тишина. Ещё три.

Снова – ничего.

И только с третьей попытки из-за двери донёсся хриплый, пропитанный злобой голос:

– Кто там?

Аня вздрогнула, как от пощёчины. Её пальцы вцепились в мою руку так сильно, что стало больно.

– А-Аня… – выдавила она. В этом одном слове было столько страха, что внутри похолодело.

Из-за двери раздался грязный смешок:

– А, ты, стерва малолетняя! Ну сейчас ты у меня получишь!

Щелчок замка. Скрип петель.

И в этот момент что-то во мне сорвалось с цепи.

Я ударил ногой в дверь со всей силы. Она с грохотом распахнулась, отбросив этого выродка на пол.

– Эй, ты кто, мля?! Ты ничего не попутал?! – он поднимался. Я видел его глаза – мутные, налитые кровью, полные животной злобы.

Я не стал отвечать.

Мой кулак со всей силы врезался ему в челюсть. Хруст. Он снова рухнул на пол.

На костяшках – кровь. Я её почти не чувствовал. Только пульсирующую, ослепляющую ярость.

– Это тебе за Аню, сволочь!

Каждый удар был точным. В живот. В рёбра. В лицо. Он пытался сопротивляться, но движения были вялыми – наркотики делали своё дело.

Кровь лилась. Он хрипел, плевался. Но не сдавался.

И только после удара в висок его тело обмякло. Глаза закатились.

Я повернулся к Ане. Она стояла в дверном проёме, белая как мел.

– Заходи. Быстро. Собирай вещи – и уходим.

Но она не могла. Её руки дрожали так сильно, что вещи выпадали. Она роняла одежду, книги, беззвучно шевелила губами, словно пыталась что-то сказать, но не находила слов.

Я подошёл. Обнял.

И она разрыдалась. Громко. Безутешно. Всем телом.

– Т-т-ты… ты его… – её голос захлёбывался, её трясло, как в лихорадке.

– Тише, солнышко… – я гладил её по волосам, чувствуя, как её слёзы пропитывают мою рубашку. – Всё кончено. Я с тобой.

Я понимал.

Понимал, что значит жить в страхе. Быть загнанной. Поэтому я взял сумку и начал собирать её вещи – платья, книги, фотографии. Всё, что мог.