– Вань, извини, пожалуйста. Сходишь завтра в девять вечера со мной?

– Ладно, – ответил пацан, даже не спросив, куда она собралась идти.

В следующий день, без пятнадцати девять вечера, после политзанятий Феоктистова вышла из клуба и направилась домой. При подходе к Фатуевым увидела, что тот самый пацан стоит у калитки и ждёт. Встречаться расхотелось. Не доходя до дома, она свернула в переулок и пошла к пруду на окраине деревни.

Был прекрасный вечер. На чистом небосводе сияли яркие звёзды и светила круглолицая луна. Над головой висела, ставшая любимой, Большая Медведица. Наташа решила дождаться виртуального свидания. Она села на бревно, на котором целовались с Егором месяц назад, и стала разговаривать с ним вслух. Говорила о своей любви к нему, о том, что очень скучает и ждёт. Страха не было. Наташа почти явно ощущала его присутствие рядом. Сунув немного замёрзшие руки в карман, обнаружила там две бенгальские свечи. В десять часов ровно она зажгла их обе, сложив вместе. Свечи сгорели, разбрасывая искры, и слиплись. Она бросила их в озеро. Внезапно Наташе стало страшно. Ускоряя шаг, она пошла домой.

Минут двадцать Феоктистова посидела за проверкой тетрадей и вспомнила, что не заперла входную дверь. Приоткрыв её, она увидела, что у калитки стоят Глыбов и тот самый Ваня.

– Ну, что, проспорила, – радостно крикнул Юрий.

– Ничего подобного. Я только что пришла с озера. Одна ходила.

– Почему одна? Иди, оденься и сходите сейчас, – предложил Глыбов.

– Кое с кем пошла бы хоть куда и когда угодно, а сейчас – нет. Спать пойду.

– Тогда килограмм конфет за тобой.

– Ну, не килограмм… Так как я всё-таки на озеро ходила, но без Вани, куплю полкило, а ты тоже полкило покупай, как проспоривший, – примиряюще объявила Наташа и захлопнула дверь.

Спорившие были довольны, но не Ваня. Он целый день радовался, что вечером пойдёт неизвестно куда с самой красивой девушкой в деревне, но этого не произошло.

В очередных письмах Палину она сообщала:

Егорушка, милый, хороший мой, здравствуй!

В субботу (14.10.) была дома. Вечер выдался тихий: звёзды, луна и я. Прошла по всему Сунгаю, была на наших местах. Как много их в селе! Посидела на первом месте у реки.

В воскресенье ходили с мамой на концерт, сидели на нашем месте. Помнишь, второй ряд? Только слева сидел не мой Егорка, а его брат Витя.

Ой, Егорка, не могу! Живу так себе. Видимо, разрядились мои батарейки! Помнишь, ты обнимал, целовал меня и говорил: «Расстаёмся надолго. Надо как следует зарядить наши батарейки».

Родной мой, единственный Егорушка! Хочу, чтобы ты оказался рядом и встряхнул меня сильно-сильно, да так, чтобы во мне всё перевернулось. Никогда я не была такой, сама удивляюсь. Ничто меня не радует, ничего мне не надо. Работы много и в школе, и дома, даже начала ходить в клуб, чтобы развеселить себя, но нет. Просто я опустилась вконец. Да, Егор, я знаю, что так НАДО. Я могла тебе этого не писать, но не могу молчать. Извини меня, пожалуйста, но мы же договорились сообщать друг другу правду, вот я и пишу. Мне после этого становится легче.

Егорушка, представляешь, я живу сейчас в каком-то предчувствии чего-то плохого и боюсь. Становится страшно.

Милый, ты успокаиваешь меня, а что с тобой? Почему у тебя такие дела, ничего не успеваешь. Помнишь, ты говорил: «Учиться, так учиться! Работать, так работать! Так, чтобы всем чертям назло!» А сам?

…

Егор, не бывать тому. Нет! Нет! Нет! Ты же мой теперь, милый, всё будет хорошо! Я не уйду от тебя никогда, чтобы не случилось с тобой или со мной! Егор, Егорушка, чувствуешь, до чего я дошла! Не пиши мне хорошего письма. Поругай меня здорово-здорово, слышишь!