– Да уж, – сглатывая, говорю. – Слушай, а…

– Хочешь что-нибудь выпить? – внезапно предлагает Никита, подскакивая с дивана. Половицы под его ногами жалобно скрипят.

– Если только чаю, – смущённо соглашаюсь.

Стрельников тут же расплывается в радостной и, отчего-то мне кажется, немного даже предвкушающей улыбке.

– Чай, значит, – кивает он. – Понял, принял. Пошли на кухню.

И мы идём. Вдоль коридора со старыми советскими обоями. Мимо не закрытой спальни, где в полутьме на кровати лежит Кристина, к которой я, честно говоря, даже боялась подходить.

– Ну, не думал же ты, что я второй раз на одни и те же грабли наступлю, – в спину нервно бросаю парню.

Мы почти уже в кухне. Но Никита почему-то останавливается после моих слов. Замирает, словно каменная статуя, а я чуть ли не налетаю на его спину.

– Ну-ка дыхни, – чуть обернувшись, просит. А после, словно не замечая моего оглушенного состояния, прислоняется спиной к моим вытянутым ладоням и ведёт носом. – Пахнет вкусно.

– Вот дурак, – толкаю его, и парень смеётся. Так задорно и легко. Напрочь разрушая всю ту напряжённость обстановки, что царила между нами.

Всё же смеясь, Никита ставит чайник на плиту, пока я, стараясь сдержать рвущуюся наружу улыбку, умещаюсь на узенькой табуретке за столом. Тот как раз располагался возле окна, и мне было очень удобно спрятать свой взгляд между заснеженных улочек двора двухэтажки, в которой мы находились. Лишь бы не ловить тёмный взор Стрельникова, смотрящий будто насквозь.

– Послушай, мы же вроде как друзья, – говорю через какое-то время, которое мы провели в молчании.

Лишь шипящий звук горящего газа на плите нарушал эту тишину.

– Ну, допустим, – Никита, до этого копошащийся в телефоне, всё же присаживается напротив и откладывает мобильник в сторону.

Невольно отмечаю, что для такого, как этот парень, телефон выглядел уж слишком новым и современным. Разве у ребёнка из неблагополучной семьи мог бы такой?

– Почему ты не зовёшь меня гулять? – зачем-то спрашиваю, хотя сама же и отказалась идти с ним на вечеринку.

Но это же другое? Наедине со Стрельниковым никогда не приходится притворяться тем, кем не являешься. Этот парень, он словно магнитом вытягивал из меня душу, позволяя быть самой собой. Да, смущая, да, порой и смеясь, но…

– А ты хочешь гулять со мной? – играет он темными бровями. – Я ведь могут и плохому научить.

– Ой, ну, знаешь, ты хотя бы не строишь из себя пупа мира, – отмахиваюсь, понимая, что парень вновь отгораживается от меня броней.

Мы переписывались с ним уже достаточно, чтобы я умела отличать настоящего Никиту от того, лицо которого видят остальные. Нахальный шутник, весёлый хулиган — всё это было ненастоящим. Напускным. Маской.

– А кто строит? – мимоходом слышу вопрос, пока парень поднимается с места, доставая из шкафчика пачку с одноразовыми пакетиками и заваривает нам чай.

– Да хотя бы Фёдоров, – зачем-то сознаюсь. Никита ведь даже и не поинтересовался ранее, кто сотворил с подругой подобное. Можно было бы даже предположить, что ему плевать, если бы не та интонация, с которой он задал этот вопрос. – Не знаю, как они с Кристинкой сконтачились, но этот вечер испортил именно он и его дружки…

– Фёдоров, значит, – отпив горячий чай, смакует в голове мои слова Стрельников.

– Никит, даже не думай, – даже не притронувшись к своей кружке, устало прошу.

– О чем?

– Вот о том, о чем подумал, – тычу в него пальцем. – У тебя нет оснований, чтобы идти и бить ему лицо при каждом удобном случае.

Частично из слухов, частично от Кристины, что навещала Генку изредка, знала, что Стрельников довольно-таки хорошо отделал тогда старшеклассника. И как раз именно поэтому мне не приходило даже в голову, чтобы рассказать подруге о том, с кем я общалась. Конечно, когда она очнется, придется многое ей объяснять. Но пока у меня была фора, чтобы придумать достойную отговорку.