– Правда считаешь, что я не имею права заступиться за подругу? – усмехнулся Никита, за один глоток допив чай.

– Боже, ты неисправим, – надеясь, что он так шутит, говорю.

А сама хватаю кружку, чтобы хоть как-то спрятаться от парня. Скрыть от него то, что на самом деле чувствую.

Беспокойство.

– Лёля.

– Да? – всё сталкиваюсь с его нечитаемым взглядом.

– Ты же в курсе слухов, что ходят обо мне, – твердит он укоризненно. – Почему ты, дура такая, доверяешь всем подряд?

Мне было неясно, к чему он ведёт. Как я, обычная безмозглая идиотка так просто согласилась ехать со своей подругой в бессознательном состоянии к едва знакомому парню? Или почему мы с Кристиной вообще решили гулять в компании ребят, некоторых из которых видели впервые? Разве сейчас, когда всё практически обошлось, это было важным?

Разве Никита вообще имел права злиться на меня за это?

– У каждого есть право хранить свои скелеты в шкафу, – собравшись с духом, говорю. – Кто знает, может, однажды и ты мне покажешь, что в нем?

– Зрелище не из приятных, я тебе скажу, – почувствовав давление с моей стороны, резанул взглядом по мне Никита и снова встал с табуретки.

Он злился. Это было ясно по его шагам, которым он мерил тесное пространство кухни. По тому, как сжимались и разжимались его кулаки.

– Брось, не такая я уж и дура, – пытаюсь его успокоить, хотя понимаю, что получается у меня из рук вон плохо. – Тот кто добр к животным, не может быть плохим, – имея ввиду ту встречу после школы, проговориваю, не сумев подавить зевок.

– Конечно, ведь он и сам может оказаться животным, – Никита останавливается, скрещивая руки на груди. – Спать хочешь?

– Шутишь? – хмыкаю. – После такого заявления?

– Ладно, признаю, не такая уж ты и дура, – зеркалит мою улыбку он. И тут размеренную тишину кухни и паузы возникшей между нами пронзает звонок телефона брюнета. Стрельников тут, не глядя, берёт его со стола, и бросает на меня хмурый взгляд. – Прости, я отойду. Важный звонок.

Я остаюсь одна. В голове рой мыслей, на сердце сумятица. Разве может быть Никита быть тем, кого называют животным? За всё время, пока мы общались, я ни разу не замечала за ним ни жестокости, ни даже грубости. Да, возможно, парень иногда срывался, позволял той тьме, что живёт в каждом из нас, вылезти наружу. Но он умел её контролировать. В этом я была уверена.

От своей запальчивой мысли подскакиваю с места, собираясь срочно убедить в этом и Никиту, но случайно локтем задеваю кружку. Та опрокинулась, а остатки моего чая стремительно растеклись по поверхности стола, стремясь залить ещё и пол. Попытка взглядом найти полотенце или обычную тряпку успехом не увенчались. Поэтому, немного подумав, решаю поискать в шкафчиках.

Надеюсь, Стрельников не сильно обидится на меня.

Но то, что я нахожу в одном из них, заставляет меня забыть о пролитой чае и полотенцах. Не веря в то, что увидела, неестественно выпрямляю спину и стремительно иду в сторону зала, где за не до конца прикрытой дверью ведёт разговор на повышенных тонах парень.

– Да ты, гандон, оглох совсем что ли?! У меня выходной. Вы-ход-ной, понял меня? Или тебе лично повторить. Я ведь не зассу, приеду к тебе и… Да, твою мать, да! И не звони сюда больше. Номер чтоб забыл… – тут он прерывает свою речь,замечая меня, растерянно застывшую в дверном проеме. – Лёля, ты чего?

– Я… – дрожу. – А где у тебя туалет? Чай… на волю просится.

– В коридоре слева, – даже если Стрельников и заметил, что со мной что-то не так, то виду не подал. Приложил телефон обратно к уху, как только дал более подробное пояснение. – Там одна дверь, не ошибёшься.