Лейла остановилась у края бетонного канала, где мутная вода текла с ленивым упорством, унося в Вислу ядовитые нити ртути. В её памяти всплыли кадры из архивов: мёртвые рыбы, чьи чешуйки отливали серебром, и дети, чьи глаза тускнели от испарений. Она сжала кулак, ощутив, как кожа хранит тепло фальшивых документов, спрятанных под плащом. Эти листы, испещрённые поддельными данными, должны были убедить власти закрыть линию сброса. Но тяжесть выбора, как всегда, ложилась на неё.

Рядом возник Коэн, его тёмный силуэт сливался с тенями забора. Он поправил хронометр, скрытый под серым воротником, и бросил взгляд на далёкий цех, чьи окна мерцали тусклым светом.

– Если не остановим сброс, река станет могилой, – сказал он, и голос его, обычно резкий, дрогнул, выдавая тень сомнения. – Но цена… завод потеряет прибыль. Рабочие выйдут на улицы.

Айша, прислонившись к ржавой трубе, держала портативный анализатор, чей экран высвечивал пики концентрации ртути. Её пальцы, тонкие, как ветки, дрожали, но глаза горели упрямством.

– Цена жизни выше, – отрезала она. – Яд уже в воде. Если промедлим, он отравит не только реку, но и людей за сотни километров.

Маркус, обойдя периметр, остановился у бетонной стены, где фонари отбрасывали длинные тени. Его взгляд, холодный и острый, скользнул по охранникам, чьи фигуры мелькали в полумраке.

– Вход в подвал – за третьим цехом, – произнёс он, указывая на приземистое здание. – Люк ржавый, но поддастся. Времени мало – смена закончится через час.

Лейла кивнула, чувствуя, как в груди сгущается решимость, холодная, как сталь. Она взглянула на команду, и в их лицах прочла отражение её собственных мыслей: спасение реки – лишь часть задачи. Что вырастет на месте этой раны? Дедовы слова, «без хаоса жизнь теряет вкус», эхом отозвались в памяти, но теперь они звучали не как призыв, а как предостережение.

– Мы здесь, чтобы дать реке шанс, – тихо сказала она. – Но каждое спасение оставляет след. Будьте готовы.

Тени команды растворились в ночи, их шаги заглушал далёкий гул насосов. Люк, ведущий в подвал, поддался с протяжным скрипом, и запах химикатов ударил в ноздри, как ядовитый ветер. Внутри цеха трубы дрожали, покрытые коркой солей, а свет ламп дробился в лужах мутной воды. Лейла вела команду по узкому коридору, где каждый шаг отдавался эхом, словно пульс умирающей реки.

У панели управления Айша подключила анализатор, и экран ожил, высветив смертельный ритм ртути, стекающей в канал. Она стиснула зубы, её голос был едва слышен:

– Фильтры изношены. Сброс идёт напрямую. Если не вмешаемся, через месяц Висла задохнётся.

Коэн, склонившись над терминалом, вводил коды доступа, ранее обнаруженные в сводках катастрофы. Его пальцы двигались с механической точностью, но в глазах мелькнула тень тревоги.

– Данные подменены, – произнёс он, когда экран мигнул, подтверждая передачу фальшивого отчёта. – Сигнал тревоги запущен.

Маркус, стоя у входа, напрягся, уловив далёкий лай собак. Луч фонаря скользнул по забору, и он отступил в тень.

– Охрана близко, – прошипел он. – Нужно торопиться.

Лейла, сжимая документы, скользнула в кабинет директора. Дверь, покрытая облупившейся краской, отворилась с тихим вздохом. Внутри пахло табаком и сыростью; на столе лежали чертежи, папки и кружка с остывшим чаем. Она вложила фальшивые листы между страниц, каждый шорох отдавался в груди, как удар молота. В памяти всплыли рассказы деда о чистых реках, пока заводы не окрасили их ядом.

– Время, – шепнул Маркус, появляясь в дверях. Его рука сжимала импульсный генератор, готовый вывести камеры из строя.