– Мы уже сюда переехали. Звонит сослуживец. Он про потасовку с ментовской семьёй хорошо знал. Так вот, рассказывает приятель, что перед отъездом Сэро на соревнованиях умудрился кинуть Витьку Удальцова, сына ментовского, через плечо так, что тот навсегда со спортом распрощался! И призовое место шалопай потерять не побоялся! А, мол, с Вероникой жуть какая-то случилась: девка домой вечером шла, на неё несколько криминальных рож в темноте напали. Затащили в тупик, раздели наголо, налысо побрили да исписали всё тело зелёнкой: «Шлюха, подстилка мусорская»…
– Жестоко!!!
– Упыри на полароид девку сфоткали да снимки разбросали! В районе, где Удальцовы живут, по школе. Гадость, в общем, подлая и редкая! Я домой с переговорки пришёл, аккуратно рассказываю без душераздирающих подробностей – и подмечаю, что Сэро про всё это хорошо знает. Я и опешил!
– Да тебе показалось, Алмаз! Это ребёнок! Просто обрадовался не от большого ума!
– Нет, Вася! Тогда Сэро так прятать чувства не умел, как сейчас. Сын был не удивлён, нет! Все ошалели от новости, но только не он. Видно было, что поболее меня осведомлён!
– Неужто, думаешь, замешан?!
– Да как бы не своими руками расправу устроил! Настолько довольное, гордое злорадство у него по лицу промелькнуло! Ненависть через кожу чуть ли не каплями сочилась!
– Ты, Алмаз, всё же, наверно, преувеличиваешь, – неуверенно усомнился Поспелов. – Пацан обиду злую припомнил и зацвёл…
– Нет, Василий, я не ошибся. Он точно уже знал. А через меня подтверждение получил, что всё по маслу прошло. Очень надеюсь, что это лишь моё дурное предвзятое мнение, а Сэро до такой дряни скатиться не мог. Зато я знаю цену родительской ошибки. Хорошо запомнил. Отношения не вернуть. Доверие – тоже. Ничего не исправить. Остались из рычагов только жалкие остатки родительского авторитета.
Алмаз протянул руку к пачке «Примы» и без спроса вытянул сигарету. Прикурил, затянулся. Теперь едкого, горького привкуса Ибрагимов не заметил. Поспелов же решился спросить то, что отозвалось ему больше всего.
– Скажи-ка, Иштваныч, а детвора знает, какими путями ты и Лала встретились?
– Знают ли, что я их мать в малолетстве купил, как товар на рынке?.. Нет, конечно! Мы с Лалой, ещё когда она беременна Ароном была, договорились, что правда останется в тайне. Дети особо не лезут, а мы молчим, хотя замену давно придумали. Типа знакомые свели.
– Понятно, – ответил Василий Михайлович, решив закончить разговор и оставить коллегу в покое, да призадумался. О том, как последние полгода находил фантики от зарубежных батончиков в мусорном ведре, как на тёмном дне вонючей туалетной дыры примечал блеск жестяных банок из-под Pepsi и Fanta, как был удивлён незнакомым девичьим вещам, сушившимся на бельевой верёвке, как обнаружил новые кроссовки в ветхом комоде, что стоял в глубине веранды. Шура ничего из перечисленного почему-то не видела, и Василию, что тревожился про себя, оставалось лишь догадываться, какие тайны прячет от родителей тихая и послушная дочка Люба.
Глава 2.
К вечеру жара умерила свой пыл. Августовское солнце не спешило заходить за горизонт, но и не позволяло себе палить как раньше. В душном воздухе незримо сквозило лёгкой осенней прохладой, что вызывала хандру и ностальгию. Тихоне это невесомое веяние напоминало о школьных буднях, и сердце предательски щемило, выдавая страх и глубокое нежелание снова грызть гранит науки.
Каждое лето на плоской крыше сарая Имир стелил ватное одеяло, чтобы пропадать там вечерами за чтивом интересных книжек и встречать закаты. Люба, впервые оказавшись в укромном месте отличника, не скрывала удовольствия.