Поспелов, услышав последнее, не удержавшись, громко охнул.

– Дальше слушай! Имира она мочой облила из ночных горшков, а Сэро, что вступился уже за брата, баба выставила голым на подоконник прохожим на смех. Что у курицы в голове было, не знаю, но мы с Лалой вмешаться не успели. Девочка, которую сыновья решили защитить (Вероникой звали), оказалась дочкой большого мента, и полоумную садистку-воспиталку погнали взашей в тот же день.

– Ну и слава Богу! За решетку её вообще посадить стоило!

– Может, и за решётку психопатка угодила, кто знает?.. Уж больно мент удачно сидел. Самое интересное, что после Имир дружить с Вероникой не стал, а вот хулиган Сэро ого-го как с ней спелся! Не поверишь: портфель за царицей носил, щенком по пятам ходил, защищал, годил, на цыпочках вокруг танцевал! Он с Вероникой вплоть до середины шестого класса за одной партой просидел. Не разлей вода друзья были! Любовь-морковь! Мы вместе с её родителями шутили, что свадьбу сыграть придётся – такая крепкая привязанность между детьми была! А потом… Потом всё покатилось в тартарары.

– То есть? – Собеседник посмотрел на нахмурившегося Ибрагимова. Тот опустил голову, тяжело вздохнул, затем продолжил.

– Вероника подставила Сэро. Привела в подготовленную облаву – и смылась. Сына крепко побили, а Имира, что пошел следом за парочкой и полез защищать брата, окатили бензином и подожгли.

Поспелов даже ахнуть не смог от возмущения.

– Да уж… Алмаз, слов нет! Ну и девка! Дешёвка…

– Да, Вася, дешёвка. И семья её дешевая. Но я тогда этого не понимал, не знал изнанки на момент трагедии и решил сгоряча, что во всём виноват мой Сэро. Мы с Лалой настолько привыкли к его потасовкам, что не раздумывая обвинили во всём. Мы даже не заметили, в каком он был состоянии! А на Сэро от побоев живого места не было! Я злился, гнал и ругал его так, как никогда до этого. Детей своих папаня-мент выгородил, а нас выставил виноватыми и опасными. Дружбу многолетнюю махом смыло. Имир пролежал в больнице почти месяц в тяжёлом состоянии, ожоги его оказались серьёзными, врачи гарантировали инвалидность. Обещали поломанную жизнь. Лала была на сносях и стресса не перенесла – разродилась Ярошем раньше срока, тяжело. Всё здоровье в родах оставила. Ярош младенцем днями и ночами орал дурниной и постоянно болел. Жена едва на ногах держалась от изнеможения. На работе у меня пошли перебои с зарплатой. Я подрабатывал, где мог, но денег на всех нас не хватало. Дома я почти не появлялся, уставал, злился.

– Вас всех можно понять…

– Нет, Вася, нельзя! Я боялся за жизнь Имира, за здоровье Яроша и моей Лалы. Я не справился с гневом и намеренно лишил внимания Сэро, не поверил сыну, променяв его слово на враньё чужих людей! Не подумал, что чувствует мой ребёнок, избитый до такой степени, что лицо от синяков заплыло до неузнаваемости! Я-то сам никогда ни с кем не дрался. И знаешь, что? Вся семья будто объединилась против сына, и он остался в одиночестве – виноватый за всё и всех. Один на один сам с собой. Особенно не могу себе простить кое-какой момент.

Алмаз, растревоженный неприятными воспоминаниями, вдохнул поглубже.

– Как-то я вернулся после работы убитый наповал. Сил совсем не было. Плюхнулся на диван и уставился в телик. Что там по нему шло – в упор не помню. Не всматривался, весь в мыслях был. И тут ко мне подсел Сэро. Так по-детски, виновато потянулся, прижаться попытался. А я его отпихнул. Зло, грубо. И наговорил всякое. Что не сын он мне, что знать его не хочу…

– Алмаз, не казни себя! Он малой был, не запомнил!

– Не прав ты, Вася. Всё он запомнил! И я запомнил. Его разочарованное, огорчённое лицо. Ребенок перестал в меня верить. И последствия не заставили долго себя ждать!.. Мы здорово в тот год экономили. Лала была занята младшим, а кухарила Русланка. Дочка еду готовила поштучно – ничего лишнего. И вот она со временем подметила, что одна порция постоянно остаётся на месте. Сэро ничего не ел дома ни на завтрак, ни на обед, ни на ужин. Из месяца в месяц. Сообразила сознаться мне дочь не сразу, так как с голодухи сама остатки доедала, либо Соне с Розой отдавала. Встал вопрос, где мой ребёнок питается, но в постоянной суете я позабыл разобраться. Потом подлетела особо ядовитая старуха-соседка: «Малец у уголовника с первого этажа – гость дорогой! По рынкам вместо школы шастает! Вора растишь?». Арон, приехавший с учёбы, выдаёт: «Батя, пацаны третью ночь подряд с хаты через форточку валят!». Взял я на пару со старшим сыном и прижал Имира – тот честно подтвердил слова соседки и объяснил, что лазает ночами вместе с братом, дабы того от проблем уберечь. Я – к этому уголовнику…