Его кабинет представлял собой идеально выверенный симбиоз власти и роскоши. На столе, в специальной бархатной нише, лежал безупречно отполированный пистолет с перламутровой рукоятью, на которой золотом был выгравирован фамильный герб Висконти. Оружие лежало так, словно было продолжением хозяина кабинета – всегда наготове, но никогда без необходимости.

Дон Висконти был воплощением власти в каждом жесте. Его безупречные костюмы, подчеркивали мощную стать. Ни складки, ни пылинки – только холодное совершенство, которое он требовал и от сына. В его кабинете даже воздух застывал, когда он, откинувшись в кресле, мерял посетителей взглядом, от которого кровь стыла в жилах.

– Что случилось? – его голос, низкий и бархатистый, звучал спокойно, но в нем отчетливо слышалась сталь.

Алессандро молча достал из внутреннего кармана пиджака окровавленный шелковый платок, аккуратно свернутый в плотный квадрат, и положил на стол перед отцом. Пятна крови уже потемнели, приобретя ржавый оттенок. Дон развернул платок своими неторопливыми движениями, и на полированное красное дерево выкатился окостеневший палец с массивным золотым перстнем Фаббри – фамильным знаком, который Лоренцо никогда не снимал.

– Лоренцо Фаббри, – сквозь стиснутые зубы произнес Алессандро, чувствуя, как гнев снова поднимается в груди. – Он не просто работал за нашей спиной на нашей территории. Он знал про «Operazione Silenzio»знал детали, которые не должен был знать. И пытался использовать это против нас. – Алессандро сделал паузу, вспоминая наглую ухмылку Фаббри во время их последней встречи. – Шантажировал. И слишком много болтал. Слишком много.

Дон медленно поднялся из-за стола, каждый его жест дышал годами накопленной власти, он подошел вплотную к сыну, так близко, что Алессандро почувствовал аромат сигары, въевшийся в отцовскую кожу, смешавшийся с запахом холодного оружия.

"Ты ведешь себя как слабак, а не как Висконти," – его голос стал тише, но от этого только опаснее, приобретя металлические нотки затаенной угрозы. – "Разве я не учил тебя? Вспомни, ты видел как я лично прикончил Марко Вальденте. Мы выросли вместе, он был мне ближе брата, я знал его 35 лет! Но когда он осмелился вести дела против меня я убил не только его, но и всю его семью. Жену и двоих детей. В воздухе повисло молчание, тяжелое, как свинец. Дон резко щелкнул пальцами, звук хлопнул, как выстрел, заставив Алессандро едва заметно вздрогнуть. – "Я не моргнул глазом. Потому что знал – либо он, либо мой статус, мое положение, моя честь. Я должен был показать силу."

Он обвел кабинет медленным взглядом, будто показывая сыну эти стены, пропитанные кровью и властью, эти дубовые панели, за которыми скрывались сейфы с компроматом, этот ковер, на котором когда-то умирали предатели. Я не зря заставлял тебя смотреть, как жизнь покидает тела. Ты должен был понять главное – в нашем мире нет места сантиментам. Либо ты, либо они. Либо ты стреляешь первым, либо тебя свергают не моргнув глазом. Ты понял?!" Последние слова прозвучали как удар хлыста.

– Как ты мог это допустить?! – его кулак, украшенный тяжелым перстнем с рубином, обрушился на стол с такой силой, что задрожали не только хрустальные стаканы на баре, но и дрожь прошла по всему кабинету. Я всегда учил тебя: партнеров выбирают тщательно! Как слепой котенок ты полез к этим шакалам!

– Я сразу сказал – эти ублюдки скользкие, как змеи! С ними нельзя иметь дела! Дон встал во весь свой внушительный рост, и его тень, как черный плащ, накрыла Алессандро целиком, поглотив свет от окна, оставив сына в полумраке.