В этой новой для него стране он чувствовал себя чужим… и в то же время его не покидало чувство, что он вернулся в привычный, знакомый еще с детства мир. Изменившийся, видимый сейчас другими глазами – но на удивление до сих пор ему принадлежащий. Глаз подмечал все эти мелкие детали – черты лиц, орнамент в оформлении, и ему казалось, что какая-то часть его крови словно отзывается на все это, стучит ритмично в висках, и хотелось прикасаться ко всему, слушать, видеть, дышать этим воздухом и проникаться им.

Доведя напоследок Анну-Марию до ее номера и убедившись, что пожилая дама размещена с комфортом, он спустился в бар и заказал себе у сонного бармена стакан минералки. Бармен нехотя налил ее – и сразу же опять залип в телефон, продолжая бороться со сном.

За стойкой сидел, сгорбившись над бокалом коньяка, подвыпивший казах средних лет – величавый, с орлиным носом, который делал его похожим на индейца, и странным взглядом, одновременно острым и расфокусированным от алкоголя; Дамир кивнул ему, и казах удивленно вскинул голову.

– Ну что же, тогда приветствую.

– А почему «тогда»? – усмехнулся Дамир.

– Потому что Вы обратили на меня внимание. А вот он, – казах кивнул на бармена и улыбнулся каким-то своим мыслям, – меня не замечает. Кстати, меня зовут Мукагали, а Вас?

– Дамир.

– Хорошее имя. Это от «дающий мир» или от «железо»?

Дамир задумался. Он привык к славянской интерпретации своего имени, но имела ли в виду мама казахскую кровь, когда дала ему его? Почему-то это вдруг показалось важным.

– А вот, честно говоря, не знаю.

– Тогда – «Железо, дающее мир». Хорошо бы. Нам сейчас не хватает и того, и другого. И силы железа, и умения употребить ее с мудростью. И мира. – Мукагали протянул руку через стойку и плеснул в свой уже опустевший стакан щедрую порцию «Белого аиста» из бутылки, стоявшей на витрине, явно уже не первую. Бармен даже не повернулся: похоже, в его владениях этот странный человек был своим. – Скажите, Вы литератор? Тут в отеле их много собралось…

– Нет, я просто сопровождаю переводчиков на конференцию. Испанская делегация, – Дамир сделал глоток минералки и с удивлением заметил, что она тоже ударила в голову, как шампанское. Наверно, сказывались последствия перелета – не хватало еще от минералки опьянеть, за компанию с ночным собеседником. – А Вы тоже приехали на конференцию?

– Увы, нет. На этот раз меня не пригласили. Хотя я, пожалуй, поэт значительнее многих из тех, кто был приглашен… И кто-то даже считает меня известным, – казах чуть дернул уголком рта. – Кстати, а кто будет?

– Я еще с ними не знаком. Знаю, что открывает Айсултан Ахметов, главный редактор журнала «Шабыт сөздерi»…

– Охх…, Айсултан? – Мукагали наморщил лоб, вспоминая что-то. – Значит, он теперь у них за главного? Вот ведь судьба. И наверняка ведь увлекся карьерой и перестал писать. А жаль. Был талантливый мальчик, приходил ко мне когда-то читать свои стихи… Кстати, если увидите его, скажите, что завтра вечером у него будет как раз возможность ко мне зайти, пусть прочтет, если у него есть все-таки что-то новое и стоящее. – По лицу казаха промелькнула горечь, а выражение стало вдруг беспомощным и детским. – Пожалуйста, скажите ему, правда… раз уж мы встретились в этом баре. Кстати, знаете, как созвучны в казахском языке «Бар» и «Присутствие»? әлі уақыт бар, мой испанский друг. Время еще есть…

Дамир посмотрел на часы. Усталость после перелета уже начинала сказываться, минералка все больше пьянила, как будто он и правда выпил бокал шампанского натощак. Сидеть долго с пьяным поэтом не хотелось; слишком хорошо Дамиру, все годы после окончания университета работавшему в издательском бизнесе, были знакомы такие непризнанные гении, считающие себя великими поэтами. «Вот типичный представитель, – подумал он. – Не повезло!»