Когда поев, убрали с хантахты, Шакир акя попросил постелить ему в доме.

– Небо тучами заволокло, говорят, ночью дождь будет, вы тут всё лишнее уберите, чтобы не намочило, – сказал Шакир акя, спускаясь с топчана.

Мужчины ушли в дом, Мехри опа с дочерью убрали с топчана курпачи и циновку, с верёвки полотенца и оставшийся кусок мяса. Мехри опа завернула мясо в марлю и унесла под навес. Чтобы кошки ночью не разодрали, она положила мясо в холодный казан и накрыла крышкой. Тяжело ступая, Мехри опа, наконец, ушла в дом, она очень устала и тут же легла спать.

Эркин, напротив, никак не мог уснуть, вспоминая сегодняшний день, гневное лицо Зухры, бледное, без сознания лицо матери, своих одноклассников, которые очень изменились за эти четыре года. Ребята почитали поминальную молитву тем, кто не вернулся с этой войны, тела которых были захоронены неизвестно где. Тут он подумал о Карине, будучи уверенным, что она устроилась в общежитии. Эркин закрыл глаза, подумав, что утром вновь её увидит и плевать он хотел на Зухру и её дурацкие домыслы. Эркином овладело нежное чувство, которое он никогда доселе не испытывал, это чувство было любовь.

Утром, его разбудил Шакир акя, который вставал очень рано и всегда первым приходил в мастерскую, ключ от которой он уносил с собой. Следом приходили другие и базар потихоньку, словно просыпался, начиналось движение, арбы ездили с товаром, развозя его по прилавкам, носильщики ходили по рядам, подталкивая впереди себя тележку. Шакир акя любил базар Чорсу, его местный колорит, своеобразные звуки и шум, оклики и беспрерывное движение. Здесь кипела жизнь, несмотря на войну, несмотря на победу, это был базар Чорсу.

Проснувшись, Эркин побежал до туалета, затем, умывшись, прошёл в дом и одевшись, тут же вышел. Мехри опа приготовила мужчинам завтрак, только была она более вялая, чем обычно. Но спеша, мужчины не обратили на это внимание. После мужчин, ушла в школу и Гули. Оставшись одна, Мехри опа прилегла на топчане. После ночного дождя, воздух был чистым, солнце светило, город просыпался, входя в новый день. Тяжело вздохнув, Мехри опа закрыла глаза…

Зухра с вечера была чернее тучи. Она внутренне переживала за Мехри опа, та никогда не теряла сознание, при ней, во всяком случае, такого не было. Даже во время войны, когда они вместе ждали письма от сыновей с фронта, а получая, так же вместе читали и плакали от радости. Столько лет вместе делили и радость, и боль, что же произошло? Зухра пыталась оправдать себя, говоря себе, что она за сына любому не даст покоя и всё произошло не по её вине, а по вине Карины и даже Эркина. Женщина не могла ни понять, ни принять, что девочка, которую она приютила в своём доме, дав ей кров, тепло, еду и свою доброту, могла отвергнуть её сына, который для неё был самым лучшим в мире. Оно и понятно, Зухра – мать и видела то, что хотела видеть, когда люди, подчас, видели другое, со стороны-то виднее было.

Мумин не был красавцем, в юности, он вообще был толстяком, это он на войне здорово похудел, ведь воевал в пехоте, где не было ни минуты покоя. Характером он был мягкий и сговорчивый, в школе часто получал от товарищей тумаки, Эркин, защищая его, бывало и сдачи давал своим крепким и сильным кулаком, его в школе побаивались ребята и старше него самого.

Будучи от природы крепким и сильным, Эркин, напротив, в школе вызывал к себе уважение и страх, парни знали силу его кулака.

Но война всё перевернула. Зухра, по простоте своей, думала, что Эркин и на поле боя будет защищать её сына, а когда узнала, что их расформировали по разным частям, всю ночь проплакала, представляя Мумина в разных, совершенно страшных ситуациях, хотя понятия не имела, что происходит на войне. Мехри опа её успокаивала, видя по утрам опухшие от слёз глаза своей младшей соседки.