– А Эркин где? Что у него с учёбой? – бросив полотенце на руки дочери, спросил Шакир акя.

– Его приняли в институт, отец, он теперь студент ТашМИ. Наш сын станет врачом, дай Аллах. Он вышел, сказал, что хочет встретиться с теми, с кем учился в школе, – ответила Мехри опа.

– С одноклассниками, брат пошёл на встречу с одноклассниками, – поправила Гули, накрывая дастархан на хантахту.

– Эркин – наша гордость, онаси (дословно, мать своих детей). Аллах благоволит нам, если позволил нашему сыну вернуться с войны живым и невредимым. Вернувшись, он поступил в институт, дай Аллах, женим его, внуков нянчить будем. Мы с тобой поистине счастливые люди, онаси, – говорил Шакир акя, с аппетитом отправляя в род еду, которую поставили перед ним.

– Дай Аллах, адаси (отец своих детей, игра слов), дай Аллах, главное, чтобы мир был… – ответила Мехри опа, задумчиво глядя в сторону.

Мехри опа имела в виду не только мир на земле, она сейчас думала о мире в семье, о мире между соседями, что было немаловажно. Её семью в махалле уважали и даже предлагали ей возглавить махаллинский комитет женщин, где её слово было довольно весомым. Но Шакир акя не позволил ей этого, сказав, что у него в роду женщины не работали, что он сам может обеспечить свою семью. Шакир акя в махалле тоже уважали, хотя он не был самым старшим, всё же и его слова принимались во внимание.

– А ты почему не ешь? Да что с тобой сегодня? – спросил Шакир акя, видя, что настроение жены вовсе не весёлое.

– Что-то не хочется, я вот… чаю попью, – ответила Мехри опа.

Шакир акя недоумевал, понимая или догадываясь, что что-то произошло, пока он был на работе.

– А ну, выкладывайте, что произошло! – строго потребовал Шакир акя и возразить ему не посмели.

Мехри опа вкратце рассказала о том, что давеча произошло, но скрыла, что ей было плохо.

– И из-за этого ты сидишь такая грустная? Ты что же, Зухру не знаешь? Столько лет бок о бок с ней живём, да у неё язык, словно веник, метёт, сама не знает что, – разозлился Шакир акя.

– Маме плохо стало, она сознание потеряла и упала вот тут, на землю, – выпалила Гули, не глядя на мать, зная, что та хотела скрыть это от мужа и быть может, потом и поругает её за то, что та сказала об этом отцу.

Мехри опа посмотрела на дочь с укором и вздохнув, отвернулась.

– Послушай, Мехри, дороже здоровья, ничего быть не может. Не обращай на неё внимания. Наши дети достойно себя ведут, никогда не дадут повода для сплетен и никогда не пристыдят наши седины. Наш Эркин с войны героем вернулся, тут же в институт поступил, ну чей сын так смог, а? А Зухра… нужно "подрезать" её длинный язык, но ведь ничего не поможет, верно? Поздно уже, спать ложитесь… ааа… Эркин? Вернулся? Есть будешь? Иди, садись рядом, – сказал Шакир акя, увидев сына.

Эркин встретился с одноклассниками, правда, их осталось совсем немного, иные вернулись без ноги или руки, девушки вышли замуж, конечно же, они не пришли, да кто бы их отпустил на встречу, пусть даже одноклассников.

– Ассалому аляйкум, адажон, – сев на топчан и подобрав под себя ноги, поздоровался Эркин.

Смотреть в глаза отцу, после того, что сегодня произошло, парень не смел. Он винил себя за то, что с матерью стало плохо, что дал повод для таких разговоров.

– Очень вкусно, ешь, сынок, – похлопав сына по плечу, сказал Шакир акя.

– Увиделся с друзьями? – спросила Мехри опа, видя, что настроение у парня вовсе не весёлое.

– Увиделся, мама, только… семь человек из нашего класса погибли, Анвар без ноги вернулся, Валижон без руки, из девушек пришли только Насиба и Фатима, других мужья не отпустили. Думал, Ирода придёт, Фатима сказала, у неё ребёнок заболел. Так… поговорили немного о том о сём и разошлись. Словно и не было нашего класса, правда, вспоминали тех, кто не вернулся. Мумин почему-то не пришёл, может не слышал, что мы сегодня встречались, кто знает… – ответил Эркин, с грустью вздохнув.