– Говорят, сейчас протезы можно ставить, ты ведь воевал, уверен, тебе в первую очередь полагается… – понимая абсурдность своих слов, выговорил Эркин.

– Конечно, почему нет? Ладно, оставь меня, сам как? Чем заняться решил? – повеселее, спросил Достон.

– Я это… учиться хочу, в ТашМИ… – ответил Эркин, опуская голову.

Он понимал, что такие слова больно отдаются в сердце Достона, он помнил, что тот тоже после школы поступал в институт, но не поступил, не прошёл. В сорок первом году, перед самой войной, тоже хотел попробовать поступить, но объявили войну и опять пришлось отложить. Без ног идти поступать, Достон был не готов, но желание учиться, никуда не уходило.

– Ты, вроде, опоздал на вступительные экзамены… год ждать будешь? – спросил Достон.

– Пока не знаю, завтра пойду в институт, вроде, обещали помочь, как фронтовику, в смысле, чтобы год не пропадал, чтобы я начал учиться, – растерянно ответил Эркин.

– Было бы здорово! Желаю удачи! Если обещали, видать, заслужил… небось и грудь в орденах была? – зачем-то спросил Достон.

Но Эркин не увидел в его взгляде ничего, кроме любопытства.

– Не без этого, конечно… ну, я пойду? Рад был повидаться, – вставая с топчана, сказал Эркин.

– И я был рад увидеть тебя. Заходи ещё, поболтаем… – опять погрустнев, ответил Достон.

Выйдя на улицу, Эркин остановился. Домой идти не хотелось, он зашагал в сторону школы, в которой проучился до самой войны. В дверях парень увидел сторожа, казалось, старик и вовсе не вставал со своего места в фойе школы. В этих стенах, Эркина окутала давно забытая аура. Он с грустью улыбнулся и огляделся по сторонам.

– Тебе чего, парень? Сегодня никого нет, воскресенье! – услышал Эркин до боли знакомый, скрипучий голос старика Хасан акя.

– Ассалому аляйкум, Хасан акя! Не узнали меня? – спросил Эркин, подойдя к старику.

Старик пригляделся, прищурившись, напрягая зрение и мозг. Но бессильно покачал головой.

– Вроде знакомый, но… не помню. Постарел я, лица забывать стал, – пожаловался старик.

– Не говорите так! Вы ещё совсем не старый. Я Эркин, помните? Курбанов Эркин, учился у Лолы Муратовны. Можно, я в свой класс загляну? Вспомнить хочется… – спросил Эркин.

– А что вспоминать-то? Все классы одинаковые. Ну ладно, пошли, я провожу тебя, – подходя к парню, ответил Хасан акя.

Они поднялись вместе на второй этаж и подошли к двери класса, в котором некогда учился Эркин. Его охватило волнение, когда он вошёл в класс. Сев на последнюю парту второго ряда, Эркин погладил стол, Хасан акя с недоумением смотрел на него. Старику было не понять, с чего это вдруг парень пришёл сюда в воскресный день и зачем гладит парту. Эркин поднялся и подошёл к стене, где висели портреты Достоевского, Толстого, Пушкина… это был класс учителя литературы и русского языка, который преподавала у них Лола Муратовна.

– Ну, посмотрел? Пошли, сынок, у меня двери в проходной открыты, мало ли что… – ворчал старик, выходя из класса.

Выйдя из класса, они спустились вниз и попрощавшись со стариком, поблагодарив его, Эркин ушёл. Проходя мимо магазина, он увидел Ироду, девушку, с которой когда-то сидел за одной партой. Эркину показалось, что было это так давно, словно в другой жизни. Выйдя из магазина и увидев Эркина, Ирода радостно воскликнула:

– Эркин! Ты? Как я рада тебя видеть! Откуда ты, такой красивый?

– Я в нашу школу заходил, в класс наш поднялся… там ничего не изменилось. Как ты? А ты тоже совсем не изменилась, похорошела только, – сказал Эркин, радостно схватив девушку за руку.

Ирода с опаской огляделась и тихо убрала руку.

– Скажешь тоже… рада, что ты живым вернулся, Эркин. Я иногда заходила к вам, спрашивала о тебе Мехри опа. Хотела даже письмо тебе написать, не посмела, – смущаясь, ответила девушка.