– Дай девочке успокоиться, вернётся, куда денется. Садись, чаю налить? – спросила Мехри опа, уже наливая в пиалку чай и протягивая Зухре.

– Ой, спасибо, от волнения в горле пересохло. Виновата я перед девочкой, всё-таки из одного казана четыре года ели, спали под одной крышей, Мумин никогда не обидел её, ни словом, ни делом, хотя я видела, как он смотрел на неё. Да, она красивая, умная, скромная девочка, но ведь не узбечка, не наших кровей. Может оно и к лучшему, что она отказалась выйти замуж за моего Мумина? Может Аллах уберёг моего сына, а, Мехри опа? Ведь говорят же, что не делается, всё к лучшему. Вот я и подумала… раз решила женить сына в этом году, пусть это будет наша девочка, узбечка. Зачем кровь рода смешивать не с мусульманкой, верно? – допив из пиалки чай, сказала Зухра.

Потом, обернувшись, пристально посмотрела на Гули, словно видела её впервые.

– Мумин ещё молод, но если ты решила его женить, девушек много. Мумин парень видный, работяга, добрый, да за него любая девушка рада будет выйти! Парней, сама знаешь, сколько осталось, сколько на войне сгинули. Сколько подушек опустели, сколько матерей в трауре до сих пор ходят и… ждут! Надеются и ждут! Вон, Саломат, зимой тоже на сына похоронку получила, а он месяц назад вернулся. Радость-то какая! Без руки вернулся, но живой! Саломат места для сына не находит, обхаживает его со всех сторон, – со слезами сказала Мехри опа.

Зухра, с благодарностью взглянув на неё, улыбнулась, чувствуя гордость за сына. Когда во время войны она молилась Всевышнему, просила, чтобы её сын вернулся живым, а у многих соседей сыновья не вернулись, они получали похоронки, Зухра мечтала, как женит его, как будет нянчиться с внуками.

– В народе говорят… рядом текущий арык, мы не замечаем и не ценим, Мехри опа, это правда… – задумчиво произнесла Зухра, поглядывая на Гули.

– К чему это ты, Зухра? – спросила Мехри опа.

– Наша Гули, какая красавица! Чем не жена моему Мумину, верно? Я что, слепая была? Под боком выросла, а я… простите меня, Мехри опа. Глупая женщина! Ох и глупая! Ну зачем с Кариной так? Ну какая она жена моему сыну? Отец армянин, мать русская… о, Аллах! – восклицала Зухра, обижаясь на саму себя.

Мехри опа улыбнулась, понимая, к чему та клонит.

– Что же это ты… никак мою дочь сватаешь за своего Мумина? – хитро улыбаясь, спросила Мехри опа.

– Вы мысли мои читаете, Мехри опажон! Да! Гули и есть та девушка, которую я мечтала взять себе в невестки! – схватив Мехри опа за руку, воскликнула Зухра.

– Гули ещё школьница, Зухра. Ей прежде школу закончить надо, о её замужестве говорить ещё рано, – ответила Мехри опа, взглянув на дочь, затем и на Зухру.

– Ну… учёба учёбой, а счастье наших детей дороже. Вы только согласие дайте, я подожду и Мумин мой тоже подождёт, уверяю Вас, – ответила Зухра.

– Ты для начала с сыном поговори, чтобы опять не было, как с Кариной. А моя дочь нас не ослушается. Только… – Мехри опа опять взглянула на дочь, которая постоянно отбрасывала за спину длинные косы, которые непослушно падали вперёд, когда девушка, нагнувшись над казаном, перемешивала еду.

– Только что? Мехри опа… Вы же нам не откажете? – напрягаясь, спросила Зухра.

Если бы Гули могла только предположить, что речь идёт о её будущем…

– Только сегодня утром ты сватала за своего сына Карину, теперь, сегодня же, просишь мою дочь. Это не по шариату, Зухра, понимаешь? Моя дочь тоже не из земли вышла, она моё сокровище. Представь, если бы твою дочь сватали после сватовства к другой? Что бы ты ответила? – совершенно спокойно, но уверенно спросила Мехри опа.