- Откройте!

- Не запирайте!

- Смилуйтесь!

- Впустите!.. – неслось отовсюду. Разноголосица оглушила, от мелькающих в сумерках лиц и вытянутых рук зарябило в глазах. Меня оторвало от Веласко и, стиснув со всех сторон, потащило.

Ч-черт!..

- Донья!..

Я уперлась в землю каблуками, выставила ладони, смягчая удар о преграждающее дорогу бревно и уворачиваясь от древка, мелькнувшего над макушкой: Назад! За плечом раздался полный боли и ярости крик, а потом безымянная сволочь, только что получившая в морду пяткой копья, схватила меня за шиворот и, прокладывая себе дорогу, швырнула навстречу десятку солдат.

В висках отчаянно завизжала Джоанна. Мой собственный крик застрял в горле. Ну что за… Дважды не убиться в собственном мире, чтобы тебя проткнули в новом?! - Я задохнулась от боли, с размаху впечатавшись в бревно животом. Закусив губу, извернулась, соскользнула вниз, пропуская метнувшиеся пики, и в отместку лягнула крестьянское быдло в пах – получи! – чем внезапно спасла его жизнь: он согнулся, закашляв, и острое жало копья проткнуло ему плечо, а не горло. Мужик схватился за рану и провалился в толпу. Святые ежики, да я же фея-крестная!

…сплюснутая со всех сторон, полузадушенная, но с крыльями – чем еще объяснить, что мир кувыркнулся, и я, перелетев через запирающее дорогу бревно, шлепнулась под ноги страже.

Кем.

Веласко.

Егерь выкатился из темноты, сбивая занесшего надо мной пику солдата, выхватив оружие, подсек древком второго:

- Донья, кольцо! – и пинком сапога отправил его если не к праотцам, то в речушку. – Донья!..

Свалка нарастала. Пользуясь тем, что Веласко оттянул на себя внимание стражи, через преграду бревна запрыгали тени – и это стало хуже, чем давка на мосту. Там все колыхались будто селедки в бочонке, а теперь побежали, любой ценой готовые прорваться в город. Как те уроды, что жгли машины и били витрины, присоединившись к желтым жилетам.

- Донья! - отбиваясь от напавших на него оборванцев, рявкнул Веласко.

Плечо у того, кто повыше, было влажным и черным. Перехватив мой взгляд, он ощерился, и да, я догадалась, что это вместо «спасибо». Не высовываясь из-за за егеря, зашарила по вытоптанной дороге, подобрала не то изогнутую деревяшку, не то обод разбитого колеса, поднялась: Только подойди; обезумевшие люди вокруг – ломающие телеги, избивающие солдат и друг друга – словно сорвались с цепи.

Позади загрохотала подъемная цепь, защелкали арбалеты. Не успевшие втиснуться в город торговцы поминали Истинного и размахивали кнутами, пытаясь сберечь имущество от воров. Земля ощутимо задрожала от топота закованной в латы стражи, вытекающей из узкой щели полузакрывшихся ворот – средневековый спецназ на помощь местной полиции. Я замерла, глядя, как мечущийся свет факелов блестит на серебряной реке нагрудников, слепит отблесками щитов и шлемов. Сотни – мне показалось, что сотни – несущихся на нас пик горели опасно-синим. Потрясающее зрелище.

- Донья! – рявкнул на ухо Веласко, избавившийся от бродяг и спешно снаряжающий арбалет. – Кольцо! Где оно?!

- Пусти!

Я вылетела в черноту: никак не привыкну к резкому отсутствию тела. Моргнула, привыкая, и выругалась от качки и приступа тошноты: Джоанна упала на колено, дрожащими руками зашарила за голенищем сапога. Нашла набивший нам десяток мозолей перстень abuelito, едва не уронив, надела на тонкий палец.

От стремительно приближающихся латников, вздымающих на пики всех, кто не убрался с дороги, нас отделяло метров тридцать, не больше.

Ребят, а не пора нам в реку, как уже сделали самые умные путники? Нас же сперва снесут, и только потом, если повезет, начнут разбираться!