Маша покраснела и пробормотала что-то невнятное, а Тоня, не теряя бдительности, взяла ложку и начала ковыряться в супе, будто искала улики.

– Если тут палец чей-то найду, Серёга, – процедила она, – ты сам этот суп до дна выжрешь. Через нос.

– О, командирша, ты прям Шерлок в юбке! – заржал Серёга, усаживаясь обратно в кресло. – Не боись, пальцы я в подвале оставил. Шучу, шучу! Там только картошка и говядина. Ну, и секретный ингредиент – моя любовь к хорошей компании. – Он сделал театральную паузу, глядя на их настороженные лица, и добавил: – А может, и капля крысиного яда. Для вкуса.

Марта хмыкнула, но всё же решилась попробовать суп. Маша последовала её примеру, а Тоня, вздохнув, тоже зачерпнула ложку – голод пересилил паранойю. Суп оказался на удивление вкусным: густой, наваристый, с идеальной щепоткой соли. На минуту в гостиной воцарилась тишина, нарушаемая только звяканьем ложек да треском дров в камине. Но эта тишина была какой-то… липкой, словно перед грозой.

А потом где-то в доме скрипнула половица. Не громко, но достаточно, чтобы все замерли. Тоня подняла глаза от тарелки, Марта сглотнула, а Маша чуть не уронила ложку.

– Это что ещё? – прошептала она, глядя на Серёгу огромными глазами.

Серёга пожал плечами, не переставая жевать чипсы, которые он снова откуда-то вытащил.

– Дом старый, – сказал он как ни в чём не бывало. – Половицы скрипят, мыши бегают, призраки бабки моей суп требуют. Обычное дело. – Он хрустнул чипсиной и добавил: – Или это мои куклы проснулись. Они, знаете, ночью активные. Особенно та, что на Марту похожа.

Марта поперхнулась супом, а Тоня медленно положила ложку на стол, её рука уже тянулась к чайнику – единственному оружию под рукой.

– Ты серьёзно? – процедила она. – Или опять свои шуточки?

– Да какие шуточки, – хмыкнул Серёга, но в его голосе мелькнула какая-то странная нотка. – Говорю ж, дом живой. Слушайте. – Он замолчал, и тут снова раздался скрип – уже ближе, где-то за стеной у лестницы.

Маша вскочила, уронив тарелку на ковёр, и суп растёкся тёмным пятном, будто кровь в дешёвом ужастике.

– Я же говорила! – взвизгнула она. – Это куклы! Или призраки! Или он нас обманул!

Серёга медленно поднялся, его ухмылка стала чуть менее весёлой, а глаза прищурились.

– Ну, девки, вы сами напросились, – сказал он, беря топор, который всё это время лежал у двери. – Пойду гляну, кто там шалит. А вы… не убегайте далеко. В лесу ночью холодно, а у меня ещё десерт есть. – Он подмигнул и шагнул к лестнице, но перед тем, как скрыться, обернулся: – Если что, кричите. Я быстро вернусь. Или не я.

И с этими словами он исчез в темноте коридора, оставив девушек в гостиной, где тени от камина вдруг показались длиннее и острее, чем раньше. Тоня схватила чайник, Марта вцепилась в ложку, а Маша начала тихонько подвывать, глядя на пятно супа на ковре. Скрип повторился – теперь уже прямо над их головами. Тоня сжала чайник так, что костяшки побелели, и прошипела подругам:

– Девки, если это его куклы, я их чайником расколочу. А если он сам психует – топор отберу и в подвал запру. Сидите тихо.

Марта кивнула, всё ещё держа ложку, как оружие, а Маша, всхлипывая, вжалась в диван, шепча:

– Я же говорила, он маньяк… или куклы маньяки… или призраки… я домой хочу!

Сверху снова скрипнуло – теперь громче, будто кто-то прошёл по комнате над гостиной. Потом ещё раз, и ещё – шаги, медленные, тяжёлые, с каким-то странным шорохом, словно что-то волочилось по полу. Тоня медленно подняла глаза к потолку, где старые деревянные балки казались теперь не такими уж уютными.

– Это не Серёга, – прошептала Марта, её голос дрожал. – Он же вниз пошёл. А это… сверху.