– Да… Верно. В общем, с тобой останутся другие программисты. На время придется делить офис, пока я не подыщу себе новое место.

– Хорошо.

– И мне придется продать тебе свою часть акций…

– Ладно.

– Мы что, пришли к соглашению всего за две минуты?

Я криво ухмыльнулся:

– Если не считать того, что я не знаю, где найти деньги, чтобы заплатить за твою долю акций. И, может быть, тебя это не удивит, но мы все еще живем вместе.

Матильда, фыркнув, упала на стул:

– Беру свои слова обратно.

– Мы можем разделить офис, который у нас есть, стараясь не слишком мешать друг другу…

– Нет! Я не хочу оставаться на неопределенный срок там, где…

Там, где есть я. Там, где все началось.

– Мне понадобятся деньги, чтобы арендовать новое место, – повторила она. – Чем раньше мы все разделим, тем быстрее ситуация наладится.

– Конечно.

– Ты знаешь, что это так, Арон.

– Знаю, – раздраженно ответил я.

– Нужно позвонить бухгалтеру и выяснить, как действовать дальше. И еще есть проблема с нашим торговым представителем…

– Ах да, синьором Невидимкой.

– Мы должны расторгнуть контракт с ним, прежде чем мы… расстанемся как деловые партнеры. Ты можешь связаться с ним?

– Типа как охотник за привидениями? Да он даже не помнит, что мы существуем и что мы числимся среди его клиентов. За все эти годы мы заработали ему разве что на ужин в пиццерии, хотя и это будет преувеличением.

Матильда молчала, сосредоточив внимание на стакане с растительным молоком. Печенье внутри окончательно размякло. Если в некоторые моменты она бывала такой непонятной, что я уже давно перестал ее узнавать, то в других ситуациях ей не нужно было прилагать усилий, чтобы выразить свои мысли, до того явными они для меня были.

Сейчас она думала о том, что ни одно из наших ожиданий не оправдалось. Вместе мы стали неудачниками по всем фронтам.

– Ты хочешь, чтобы я сама от него это услышала? – сказала она наконец.

Я взял телефон со стола:

– Нет. Я напишу ему.

– Правильно, лучше сделать это прямо сейчас. Если все пойдет по плану, он объявится где-то через месяц.

– По крайней мере, после трех напоминаний.

– Почему люди не отвечают вовремя на электронные письма, которые не представляют для них интереса?

– Потому что иначе не имело бы смысла отправлять им другие электронные письма, вроде бы вежливые, но, если переставить в них буквы местами, они окажутся проклятьями на сатанинском языке, – пошутил я.

Ее легкий смех наполнил утреннюю тишину квартиры, но спустя пару мгновений печально угас. Мои щеки горели, словно от пощечин. Стараясь не думать о том, что заставляет меня смотреть на нее, прислушиваться к ее смеху, замечать в ней каждую незначительную перемену, я сосредоточился на тексте электронного письма, в котором просил о встрече с менеджером, много лет назад радушно приветствовавшего нас в офисе маркетингового агентства.

Кофе был едва теплый, когда я к нему вернулся. В тот момент, когда я поставил на стол пустую чашку, наше внимание привлекла вибрация телефона.

– Он что, ответил?

– Да, видимо, мы ошиблись на его счет.

Я показал ей экран мобильного телефона, и она прочитала сообщение:

– «Доброе утро, Арон, я ожидал, что вы захотите обсудить вашу ситуацию. Сможете встретиться со мной в офисе сегодня в девять утра?»

– Дипломатично-сатанинские письма оказались не нужны. Он спешит от нас избавиться. Хочет поскорее покончить с бюрократией и расчистить место для «новых талантов».

Я опускаю взгляд на потертую поверхность стола шведского производства, давно утратившую последние остатки цветного покрытия, и молча запускаю ладони в волосы.

Десять лет любви, надежд, грез, стремления построить что-то с нуля, без инструкций по сборке, ежедневная работа рука об руку – все рухнуло. Добро пожаловать в волшебный мир тех, кому за тридцать!